Маршал Блюхер

— Да, потерлись мы немножко у двери и вошли этак бочком, бочком. И видим — навстречу нам поднимается человек. Росту, скажу прямо, небольшого, но плотный такой, коренастый, и приветливо так, ну как старый добрый знакомый, улыбается и протягивает руку. И, поверьте, как‑то сразу снял все страхи. Дело пошло как нельзя лучше. Усадил нас Ильич, расспросил, откуда мы и зачем пожаловали. Интересовался, как мы Дутова из Верхнеуральска выгнали и в Тургайские степи шуганули. И еще просил про наши рабочие отряды рассказать: и сколько бойцов, и много ли среди них партийных, значит большевиков. И что‑то все записывал и легонько так поправки делал, когда мы сбивались или чего‑то не договаривали. И смекнули мы, что Ленин знает наши уральские дела куда лучше нас. Сколько мы вот так, по душам, беседовали, сказать не могу, только вытащил Владимир Ильич часы из жилетки, покачал головой и говорит: «Извините, товарищи уральцы, сейчас я должен пойти на совещание. Приходите завтра, часиков так к восьми. Пропуск будет заказан». И проводил до двери. Вышли мы, понятно, довольные, а тут комендант подскочил и вручает нам два билета на оперу «Русалка». Так нежданно–негаданно в первый раз в Большую оперу попали и слушали знаменитых артистов: Шаляпина, Нежданову, Собинова. Из театра вышли поздно. И вот на Кузнецком мосту навалилась на нас большая неприятность. Зацапали патрульные. «Кто такие, — вопрошают, — почему с оружием разгуливаете?» Мы им мандаты суем. А они шибко грамотные: «Верхнеуральское разрешение в Москве силы не имеет». И повели нас, голубцов, до пикета. Идем, а все внутри кипит. Коснись каждого из вас — как это оружие отдать? Загорелся я, напираю на начальника: «Мы по государственному делу прибыли к самому Ленину. Разрешите, позвоню кому следует». Начальник говорит: «Звоните!» И тут нам шибко–здорово повезло. Слышу в трубке голос, такой приятный и с легкой картавинкой. Я, значит, нервозно жалуюсь, а он выслушал и спокойно так говорит: «Передайте трубочку начальнику». Тот вскочил, в струнку вытянулся. Слышим: «Так точно. Будет исполнено, товарищ Ленин. Извините, что побеспокоили в такой неприемный час». И верно, полночь. Вся Москва сны смотрела, а Ленин не спал, потому как он за нас с вами и за всю страну в ответе. И что вы думаете — начальник машину дал — до нашей гостиницы. Тут мы с Пашей и смекнули: наверное, это Ленин посоветовал нас подвезти, время‑то неспокойное. Сам‑то начальник не догадался бы на такую мелкую сошку внимание обратить. Ни чинов у нас, ни титулов, простые рабочие люди. И вот вы, товарищи дружинники, задумайтесь над этим самым моментом. Вникните в корень. Ленин тем и велик и дорог нам, что всем сердцем, всей душой болеет за трудовой народ, это значит, за нас с вами. Я думаю, в этом и есть главная сила Ленина. Вникли? А теперь дальше пойдем. На чем я остановился‑то?

— Прикатили на машинке в гостиницу.

— Ага, совершенно верно. А утром опять пошли на прием. И знаете, с чего начал разговор Владимир Ильич: с ночного происшествия — и попросил показать разрешение на оружие. Прочел и отмечает: «Порядок есть порядок. Не обижайтесь, пожалуйста. Документы дооформим по всем правилам патрульной службы». И начал расспрашивать про отряд и командира. А командующим к этому времени был у нас Николай Митрич Каширин. Мы его показали по совести, ничего не утаили. И тут Владимир Ильич щурит хитро глаз и спрашивает: «А вы доверяете Каширину? Ведь он сын атамана, офицер?» Я подтвердил: «Доверяем. Хоть он из богатой семьи, а пошел с беднотой и бьет дутовцев и в хвост и в гриву».

— Так и сказал?

— Понятно, сказал. Владимир Ильич улыбнулся: «Это великолепно: сын атамана честно служит Советской власти». А потом мы говорили о том, как исполком связан с поселками и станицами и как вербуем добровольцев в красные дружины. И дошли до хлеба насущного. И тут Ленин в лице заметно изменился и прямо приказывает нам: «Весь хлеб взять на учет. И в скирдах и в амбарах у богатеев. Это нужно сделать незамедлительно. Это архиважно, товарищи уральцы. Москва и Питер голодают. Да, кстати, вам талоны на питание выдали?» Отвечаем: «Выдали, да только супчик жидковат. Крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой. Хорошо, что свои харчишки захватили». Ленин наклонил голову и говорит: «Вот, вот! Сами убедились, как скверно питаются москвичи. Приедете на Урал, расскажите землякам, как мы тяжело живем, и попросите от моего имени, от имени Совнаркома ускорить отправку хлебных эшелонов в центр страны. Это самая важная, первоочередная задача». Дошло время и до нашей просьбы. Владимир Ильич пообещал направить на Урал оружие и боеприпасы и распорядился выдать нам пять миллионов рублей на военные и хозяйственные дела[20]. Пожелал доброго пути и успехов. И руку пожал, вот эту самую.

И выбросил вперед ладонь —широкую, грузную, желтоватую от давних, затвердевших мозолей. Потом не спеша достал платок, вытер лицо.

Кто‑то тихо попросил:

— Товарищ Константинов, а как дальше‑то было?