Маршал 2

– Трус? – Усмехнулся Маннергейм. – Пусть трус. Зато мои руки не будут по локоть в крови собственного народа. Вы разве не понимаете, что ваше безумие хуже топора палача? Нет? Это печально. – Произнес презрительно Карл Густав, развернулся и вышел.

– А что вы от него хотели? – С презрением произнес министр иностранных дел, когда Маннергейм вышел. – У этого, – он скривился, – до сих пор на рабочем столе стоит портрет с фотографией и личной подписью Императора Николая II. Москва провозгласила наследие. Ввела некоторые старые традиции вроде офицерского достоинства, погон и уважительного отношения к полководцам прошлого. Вот он и растаял.

– Согласен. Этот… никогда не был по-настоящему финном. Как был подданным Его Императорского Величества, так им и остался.

Интерлюдия

– Господа, вы слышали? После того, как Советы захватили свои старые польские земли, они незамедлительно учредили совместную с бошами комиссию по расследованию зверств режима Пилсудского. Землю носом роют. Да еще и представители конфессий привлекли в качестве независимых представителей. РПЦ, католиков, различных протестантов.

– И как, есть успехи?

– И какие! Оказывается, поляки даже и не думали скрывать свои проказы тех лет. Фото, документы и прочее. А стремительное наступление советско-германских войск просто не дало им эти документы уничтожить. Грязи на свет вылезло – не пересказать. Ради этой задачи Москва и Берлин учредили международный трибунал, который не затягивая рассматривает выявленные преступления. Ведь бунт поляков в 1917 году теперь трактуется просто как восстание бандитов против законной власти, – усмехнулся холеный мужчина в тройке.

– Но ведь…

– Да, это очень неудобно. Однако в Москве поступили предельно просто – во всех внутренних газетах они публикуют материалы о зверствах поляков по отношению к красноармейцам и русским, не делая между ними различия. Волна ненависти по стране пошла очень серьезная. Причем каждый повешенный по решению этого трибунала принимается в Союзе в целом с удовлетворением. Да и в Рейхе тоже. Польша вся буквально стонет от быстрого, холодного и жесткого разбирательства тех преступлений. Уже несколько тысяч человек повешено.

– Так ведь это натуральный террор!

– Террор. Но проходит он под лозунгом 'Никто не забыт, ничто не забыто!' Да и поляки поняв куда ветер дует начали активно сдавать старых активистов новым властям. Ведь честных тружеников ни Советы, ни Рейх не трогают. Тем более, что в газетах, ходящих на территории Польши вся та грязь, что была найдена союзниками выкладывается в полном объеме. Думаю, если так дело пойдет и дальше, то о польском сопротивлении нужно будет забыть. И обвинить в открытом терроре не получится, так как Москва с Берлином все официально и аккуратно оформляют по нормам уголовного права. Польша утопает в крови, и никто с этим не только ничего сделать не может, но и не хочет. Вся Европа кипит в возмущении от той грязи, что нашли советские и германские следователи. Видит Бог – лучше бы они поступили как раньше – тихо перестреляли неугодных поляков, а не устраивали этот балаган.

– Нам лучше, – усмехнулся собеседник. – А не им. Хотел бы я взглянуть на того, кто их надоумил так поступить.

Глава 2

21 декабря 1939 года. Подмосковье. Танковый полигон Кубинка

Михаил Николаевич подошел к остановившемуся недалеко от наблюдательного пункта танку Т-39. После двухсот часов пробега он выглядел так, что казалось, отмыть его совершенно невозможно. Однако машина продолжала упрямо идти вперед, что было совершенно непривычно для советских танков той эпохи.

Стоящий рядом начальник полигона махнул рукой высунувшемуся командиру танка, дескать, глуши мотор. Танкист все понял, кивнул, и все стихло, но ненадолго – спустя несколько секунд где-то в глубине заурчал легкий рокот вспомогательного двухцилиндрового генератора.

– Все-таки поставили?

– Да. Наши расчеты показали, что львиная доля моторесурса у танков уходит на простой в режиме боевой готовности. Вот мы и решились впихнуть в машинку небольшой двигатель, мощностью всего десять лошадей. Но его полностью хватает не только для обеспечения электроэнергией всех механизмов, но и для отопления и принудительной вентиляции обитаемого отсека. От него же можно заряжать аккумуляторы и запускать основной двигатель. Кроме того, он дает меньше помех при работе радиостанции. Конечно, мы все что могли – экранировали, и даже в обычном режиме – прием и передача намного лучше, чем раньше, но при питании от вспомогательного генератора, радиостанция выдает практически лабораторные показатели.

– Сильно экономим на оценочных циклах эксплуатации?