Марш обреченных

– Интересное кино получается! Что же может соединять дело Мухамедшина и смерти Николая Михайловича и Сухорука? Ты, кстати, почерк работы по картотеке проверял? Может, тут найдем зацепку?

– Делается. Но я ещё на закончил. Я побывал в кабинете покойного. Следов взлома нет, но в столе непривычно пусто. Такое ощущение, что его аккуратно вычистили.

– Это только ощущение?

– Пока – да. В кабинете нет ничего, чтобы свидетельствовало о предыдущей работе Сухорука. А он, как мы знаем, работал напряженно. И ничего. Это очень настораживает. Единственное, что я нашел, вот.

Слава похлопал рукой по зеленой канцелярской папке, лежащей перед ним на столе. От сотен тысяч ей подобных она отличалась разве что надписью: «папка № 2», выведенной на ней черной ручкой.

– Кстати, обрати внимание, – продолжил Слава, – папка стояла в шкафу с различного рода нормативной литературой и никакой другой подобной папки в кабинете не оказалось.

– Это о чем-то говорит?

– Может, нет, а может, и говорит. Ведь должен же где-то быть номер один и, вероятно, номер три.

– Это все из разряда домыслов. – Я пожимаю плечами. – Цифра на крышке канцелярской папки не говорит ещё ровно ни о чем. Она может быть первая, попавшаяся под руку или же надпись на ней относится к чему-то, вовсе нас не интересующему. А судя по тому, что официальной бирки на ней нет, это вообще могут оказаться какие-нибудь частные художества.

– Вполне возможно. Но, как мы помним, Сухорук характеризовался как человек весьма дотошный.

– Хорошо, предположим, повторяю, предположим, что папка действительно имеет какое-то отношение к делу. Что нам это дает?

– Быть может многое. Здесь хранятся всевозможные газетные и журнальные подборки с пометками Сухорука. Начинается она со статьи, относящейся к скандальному перелету Матиаса Руста. Вот посмотрим.

Он переворачивает ксерокопию статьи из какого-то немецкого журнала, носящую символическое название: «Русский медведь слеп?». Хорошо хоть с вопросительным знаком. На обратной стороне статьи была нарисована маленькая табличка: «ЗГВ → встреча Горбачева и Коля → перелет → отставка Соколова → оценка имущества ЗГВ → переворот». Заканчивался этот ряд восклицательным знаком.

С Рустом было все более менее ясно. Дело его казалось настолько диким и нелепым, что просто не могло не возбудить вопросов. Каким образом летчик с двадцати двумя часами летной подготовки, то есть не имеющий права на какие-либо международные перелеты, беспрепятственно пересекает границы ФРГ, дважды – Финляндии и СССР. Каким образом он на легкомоторном самолете, отнюдь не рассчитанном на дальние перелеты и обладающим минимумом навигационного оборудования, как по бульвару, проходит по маршрутам «Дюссельдорф – Хельсинки» и «Хельсинки – Москва», считающимися одними из наиболее загруженных воздушных коридоров мира? Каким образом небогатый Матиас Руст внес тридцатитысячный залог за аренду самолета, плюс почасовая, либо покилометровая плата, которая тоже отнюдь не мала. И наконец пролет сквозь всю европейскую систему ПВО Союза в далеко не худшие для неё годы. Да что ПВО, любой стрелок мог свалить его из обычного автомата! Воистину, «легче верблюду пройти в игольное ушко». Однако факт налицо!

Если рассматривать его с точки зрения необходимости сместить министра обороны, то лучший способ и придумать сложно. Правда через бесчестие и национальный позор, но, похоже подобные нюансы Михаил Сергеевича не очень волновали.

Зачем убирать министра обороны? Может, затем, что остался он в наследство от «старого режима» и чужд новых веяний? Отчасти – да. Но вернее всего для того, чтобы развязать себе руки в вопросе вывода войск из Германии. Здесь министр обороны уперся как все гвардейцы-панфиловцы вместе взятые. Оно и понятно. На то он и министр обороны. Разрушать баланс сил – дело опасное. Можно конечно, записать его в «ястребы» и повесить ярлык разжигателя холодной войны, но мне отчего-то кажется, что все миротворчество последних лет зиждется на больших деньгах. Больших? Неправда! Колоссальных! Астрономических!

– А теперь смотри сюда, – Слава переворачивает передо мной очередной листок.

«Комиссия сенатора Фитцуотера. Мюррей, Фитцуотер, Коулер, Мэтлок, Райс», – гласит надпись и дальше другими чернилами: «дело Эдварда Мюррея – уточнить!» Уточнить – подчеркнуто два раза.

– Эдвард Мюррей? – Я ошеломленно поднимаю глаза на Бирюкова.

– Он самый, Саша. Привет от призраков!

Глава 11