Марш мародеров

- Хорошо, если первое сентября, - с какой-то мечтательной интонацией произносит Николай. - Приметный день. Дата.

Хал угрюмо смотрит на скуластое лицо Заварзина, на немытые волосы, сосульками свисающие на лоб, на кудрявую светлую бороду и неожиданно для самого себя говорит:

- Сейчас бы в школу. В третий класс. Пришел, сел, звонок, училка, здрассте-дети-здрассте, блин… Тишина, покой, цветами пахнет и мелом, в столовке кисель дают. А я школу не любил тогда, блин. Дурак потому что был.

Заварзин негромко, но обидно смеется. Хал понимает, что, по мнению бригадира, он и сейчас не особенно умный, сплевывает в траву и отворачивается.

Трещат ветки, из кустов выскакивает рыжий Жека. Прозвище свое он получил не от имени Евгений, а от фамилии Жеканов.

- Всё нормуль, босс, - улыбаясь, докладывает Жека Заварзину.

- Через час сменишь ребят, потом обед, - все с той же ленцой в голосе приказывает Николай. - Потом проведем занятия - сборка-разборка автомата, чистка там и смазка. Десятникам скажи, чтобы готовы были.

- Всё сделаем, босс, - продолжая улыбаться, энергично трясет волосами Жека и уходит.

- Слышь, а чё они тебя боссом называют? - спрашивает Хал.

- Потому что я знаю, как надо, - усмехается Заварзин и щелчком отправляет изжеванную травинку в последний полет.

- Что «надо»?

- Да всё. И вопросов я, парень, тоже не задаю. Потому что… - Николай перекидывает ногу в резиновом сапоге через осиновый ствол, садится верхом и заканчивает свою мысль: - Потому что у слов «спросить» и «просить» один корень, а я не люблю унижаться. Понял?

- А ты кем был… ну, раньше, до всего?

Заварзин внимательно смотрит на Хала, потом откидывается назад, опершись спиной о ствол. Он явно не спешит отвечать. Проходит минута, другая… Вдруг Николай серьезно и тихо, чтобы никто не слышал, произносит:

- Учителем начальных классов. Только не трепись.

Рыбаки сидят на поляне посреди небольшого леска, выросшего на бывшем дне Волги. В нескольких сотнях метров от поляны, невидимый из-за деревьев, высится подковообразный холм с постройками наверху. Тридцать лет назад этот холм был пристанью с пирсами и причалами. Лодки, яхты, катера, небольшие суда и даже один гидросамолет сейчас во множестве лежали по склонам, напоминая о том, что когда-то тут была вода.

За пристанью начинается город - узкая полоса промзоны, железнодорожные пути, затем вокзал, Привокзальная площадь, от которой к центру ведет улица Чернышевского. Именно по ней отряд Заварзина должен с наступлением темноты продвигаться к Кремлю.

По плану Ника рыбакам в ночном штурме отводится едва ли не самая главная роль, но при этом и риск погибнуть для этих людей - максимальный. Когда он впрямую сказал об этом Заварзину, тот, не раздумывая, кивнул:

- Все всё понимают. В лоб на пулеметы пойдем. Но так даже лучше - народ злее будет. Ты нам, главное, оружие дай. Автомат - он окрыляет лучше редбула.

Оружие, конечно, выдали тут же. Пожалуй, появление тягача МТ-ЛБ, ящики с автоматами и патронами, бронежилеты, каски произвели на рыбаков самое сильное впечатление. Они увидели, поняли, почувствовали, что есть сила, способная противостоять силе Аслана. Хал заметил тогда, как грязные, загорелые, небритые лица вдруг озарялись каким-то внутренним светом. Разбирая оружие, набивая рожки патронами, примеряя броники и каски, взрослые, семейные мужики радовались, как дети.

Потом было два дня подготовки - обсуждались детали, рассчитывалось время, проводилась разведка. Каждую мелочь проговаривали по несколько раз, понимая - второго шанса Аслан не даст никому.

Кремль тем временем готовился к Большой Зачистке. По городу были развешены рукописные листовки, призывающие всех жителей прийти в мэрию, расположенную в здании бывшего Цирка, пройти добровольную регистрацию и получить удостоверение личности. Нарушителей ожидало суровое наказание: патрули должны были ловить их, доставлять в Кремль для порки, после чего на лоб бездокументному лицу ставилось татуированное клеймо «АК», и он до скончания дней считался «человеком администрации», попросту говоря -

рабом.

- А что, все очень гнусно и правильно, - прочитав листовку, сказал Юсупов. - Государство, оно эта… учетом и бюрократией сильно. Аслан государство строит? Строит. Значит, эта… без переписи населения ему никуда. И потом: как налогами людей облагать, если не знать, сколько их у тебя? Вполне себе нормальный эта… тоталитаризм.

- Сволочизм это - людей в рабство загонять! - разозлился тогда Ник. - И никто не имеет права…

- Тихо-тихо, не горячись, - осадил его Заварзин. - Про права и обязанности - это мы потом разговаривать будем. Сейчас надо дело сделать. Так что бумажка эта на подтирку пойдет, а мы давайте еще раз обсудим, что будет, если второй отряд не успеет вовремя…

- Хорошо бы, если б дождь пошел, - в очередной раз высовываясь из люка, чтобы опорожнить ведро, говорит Ник.

Юсупов вертит головой и скептически хмыкает.

- Не похоже.

- Сам вижу, что не похоже. А жаль. Дождь шумит, видимость плохая - для нас самое оно.