Марс. Книга 2 (СИ)

Модуль достиг кокона. Вопреки моим опасениям, тот не разбух до вселенских масштабов, а наоборот, как бы сжался, лишился светового ореола и вдруг распался на знакомый рой летящих обломков. Меня ещё сильней вжало в кресло, в глазах потемнело. Лен разворачивал модуль и одновременно уравнивал нашу скорость со скоростью роя. Оставалось лишь уповать, что самих обломков не так много и автоматика сумеет рассчитать достаточно безопасное положение МОУ.

Постепенно положение действительно стабилизировалось. Модуль престал мчать по космосу гоночным болидом и словно завис близ крупного обломка корабля. Третьей пассажирской палубы, насколько можно судить по картинке на экране. Он довольно быстро вращался, но не «рыскал» хаотично из стороны в сторону внутри роя и, стало быть, годился для вылазки.

Так, пора собираться!

Я встал.

У выхода меня уже поджидали.

– Или вместе, или никак!

– Хорошо. – Я не стал спорить. – Но не с тобой. С Сергеем. – И, обрывая в зародыше всё, что Дарья готовилась на меня обрушить, попросил: – Пожалуйста, Даша. Я не смогу нормально работать, если буду постоянно отвлекаться. И Лену нужна подстраховка, а ты, как я понимаю, лучший пилот, чем Сергей.

Хрулёв уже надевал скафандр, подмигнув девушке.

– Заранее сговорились! – догадалась она. – Ладно, вернётесь – потолкуем! – И отошла к пульту.

– Вечно я ни за что страдаю, – проворчал Сергей, защёлкивая магнитные держатели шлема.

Наружу на сей раз мы выбрались через люк сброса зондов и поплыли к вращавшейся в ста метрах махине. Со стороны, наверное, полёт выглядел неторопливым и плавным, но на самом деле мы неслись с приличной скоростью, которую тормозили только разматывающиеся спас-тросы скафандров. Ну, и корректирующие краткие выхлопы ранцевых движков.

Часть палубы – двухсотметровый обломок корпуса – повернулась, явив освещённые солнцем внутренности: разбитые, но кое-где и целые блок-переборки кают, сами каюты, где внутренние переборки сорвало с места, барная стойка с немногочисленными уцелевшими пластиковыми стульями, вмурованными в пол. Словно криво отсечённый кусок не то многоквартирного дома, не то гостиницы. Он неспешно разворачивался по диагонали, являя замёрзшую сейчас вспученными волнами термопрослойку на внешней переборки внутреннего корпуса. А через рваные промежутки времени дёргался из стороны в сторону.

Мы были достаточно близко, чтобы воочию впечатлиться кружащей в полной тишине громадой, и со следующим оборотом – уже с внутренней стороны – занялись нудной подгонкой скоростей вращения, собственных относительно обломка. Друзья на МОУ помочь не могли, поскольку вычислить алгоритм вращения обломка – одно, а вот следовать ему – совсем другое. Но, как говорится, терпенье и труд…В конце концов, Хрулёв пауком прилепился к бортовой переборке и, цепляясь за многочисленные трещины в ферропластике, дополз до ближайшего из многочисленных гнёзд корабельной нейросети.

На Земле, как и в поселениях подобных хабов уже не встретишь, но в космических полётах они необходимы – выстраивают цепочку межпланетной связи для пассажиров, но не команды, и страхуют волновую связь корабля. Сергей прижал щетинистую антенну загодя подготовленного передатчика к ячеистому нутру. Даша в МОУ скачивала сейчас данные. Точнее, должна была скачивать.

– Ничего нет, парни! – четверть часа спустя объявил Лен. – На всех режимах пробовали – бестолку! Возвращайтесь. Другой поищем, хотя…

– Ладно, – сухо проговорил Хрулёв, чуть оттолкнувшись от переборки. Его мгновенно закружило, и он ругнулся, запуская движок и выравнивая своё положение. Отнесло его порядком.

– Минуту, – попросил я, опустившись, в отличие от Сергея, на ферропластиковое покрытие палубы, и попробовал включить магнитные вставки подошв. Предостерегающий возглас Хрулёва запоздал, и сильная хаотичная дрожь швырнула меня в переборку. Магниты не выдержали, и не успей я вцепиться в зазубренный кусок поручня, торчавшего у блок-переборки, пришлось бы высаживаться по новой. Но и так удар оказался сильным.

Помотал головой, не обращая внимания, на встревоженные голоса в наушниках. Потом что-то слегка дёрнуло за трос, и меня потянуло к ещё одному хабу – они монтировались во внутренних переборках на всех палубах и составляющих единую сеть корабля.

Я завертел головой. Это Сергей, зависнув над внутренней переборкой, подтаскивал меня к нужному узлу. Я лишь подивился мельком, насколько чётко он работал маршевым движком своего скафандра, и, отпустив поручень, подплыл к округлому пятну. Вернее, к встроенной под ним короткой, с полметра, полочке из двух изогнутых посеребренных трубок – для дамских сумочек.

За него я и уцепился. Повисел немного, скоординировавшись с вращением, насколько сумел, и поднёс загодя подготовленный чип, приклеенный к тыльной стороне левой перчатки скафандра. Очутившись в непосредственной близости от разъёма, торчавшие облачком редкие усики нейросвязи втянулись в микроскопические, невидимые простым глазом отверстия.