Мародер

Келли сделал едва уловимое движение, как если бы он готов был получить пулю, но на счет «два» Морин изо всех сил замахнулась мешком для мусора, и тот с тошнотворным стуком врезался центровому в голову! Должно быть, она наполнила мешок камнями или чем-то в этом роде. Треск, казалось, отозвался эхом, прежде чем весь ад вырвался на свободу.

Келли толкнул меня на землю. Он подобрал пистолет, который потерял центровой после того, как упал, и выстрелил тому парню в упор в голову. Парень номер два выстрелил Келли в плечо, но секунду спустя Келли сделал еще два выстрела в голову — один в парня номер два и один в парня, которого ударила Морин.

Я никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро, что за ним было трудно угнаться. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Все трое мужчин были распростерты на бетоне, кровь растекалась по асфальту.

Келли постоял секунду, его дыхание было нормальным, но его взгляд был таким опасным в эту минуту, что это всколыхнуло страх в моей груди. Это был такой взгляд, какой бывает у животного во время охоты. Пульс на его шее был бешеным, но, похоже, то был пульс тигра.

Я лежала на бетоне, мои ладони и колени горели от падения. Мой локоть кровоточил. У меня звенело в ушах. Запах крови и пороха наполнил ночной воздух.

Келли, казалось, вырвался из своих мыслей, когда Морин подняла мешок для мусора. Он протянул руку.

— Я возьму это, — сказал он.

Она протянула его ему, не произнося ни слова. Затем она кивнула мне.

— Пойдем со мной, Кили.

Келли наклонился, чтобы помочь мне подняться, но я отвесила ему пощечину.

— Не прикасайся ко мне, — прошипела я.

Он опасно прищурился, прежде чем перевести взгляд на второго парня, а затем снова посмотреть на меня. Парень был тем, кто рассказал мне правду о том, чем занимался Келли.

Я встала без посторонней помощи и пошла рядом с Морин, когда мы возвращались в дом. В нескольких шагах от меня в воздухе прогремел еще один выстрел, и я обернулась, испугавшись, что один из трех парней встал и отомстил Келли. Но пистолет был у Келли. Он проделал еще одно пулевое отверстие во втором парне. Выстрелил ему прямо в сердце.

20 Кэш

— Эх, — я прочистил горло, чтобы заговорить, но в голове теснились мысли. Прошло много времени с моей последней исповеди, и после того, как моя жена ушла от нас, чтобы улететь в Италию на свадьбу своей подруги, я — животное в клетке, которое не может перестать метаться. Эта клетка кажется хуже, чем тюрьма.

Не в том была причина, почему я пришел в церковь, но это были единственные слова, которые, казалось, продолжали крутиться у меня в голове. Вместо того чтобы попытаться еще раз, я вышел из исповедальни.

Отец Фланаган вышел через минуту.

— В чем проблема?

— Я пришел к определенному выводу. Это… — Я взмахнул рукой, ожерелье, болтающееся в руке, раскачивалось, как маятник. — Это бессмысленно. То, что я собираюсь сделать, было известно еще до того, как я понял, что собираюсь это сделать.

— Насколько я понимаю, это никогда не было целью твоего прихода сюда.

Он поджал губы, глядя на меня, а затем резко открыл рот, чтобы заговорить.

Сколько раз одному человеку приходится повторять что-то себе, Кэшел Фэллон Келли? Если я сказал это один раз, значит, я говорил это миллион раз. Возможно, наши действия были известны и раньше, но это не значит, что они высечены на камне. Мы можем изменить наше мнение. Мы можем изменить свое мнение. Мы все имеем право менять свои решения, пока мы здесь, поэтому нам не придется отвечать за них после того, как мы покинем этот мир.

Я расхаживал взад и вперед по проходу, еще крепче сжимая цепочку. Я подарил ей металлическое сердце, потому что оно было прочнее настоящего. Протез… замена тому, что такое не могло быть создано в природе.

— Моя жена бросила меня, — констатировал я. Она собрала вещи и отнесла их в другую комнату. На следующий день, после того как она уехала в Италию, я нашел ожерелье, которое подарил ей, на своей подушке.

Он молчал так долго, что я перестал двигаться. Мы смотрели друг на друга.

— А, — сказал он. — Твой душевный раздрай можно объяснить разладом в семье.

— Не может быть супружеских разладов, если осталась только половина супружеской пары.

— Она ушла навсегда? Или она уехала на свадьбу своей подруги в Италию? Что, я полагаю, если досужие сплетни в этом сообществе не обманывают меня, значило, что ты должен был быть там вместе с ней.

— Планы меняются, — сказал я. — Все еще неправильно, что она поверила словам другого мужчины, а не моим действиям.