Маркиз де Карабас

Рядом с Кантэном был Тэнтеньяк и члены его штаба: теперь в него входили Констан де Шеньер и Кадудаль, которые вышли на террасу, где под лучами утреннего солнца проходило импровизированное совещание. Белланже усмотрел в словах Кантэна вызов и поспешил принять его.

— Следует ли мне понимать ваш вопрос как намек, сударь?

— Нет. Просто предположение. Не дурачат ли нас? Откуда поступило последнее сообщение о Шаретте? Пора бы нам узнать об этом.

Они обменялись тревожными взглядами. Затем виконт ответил.

— Виконтесса должна знать. Я спрошу ее.

— Нет, нет, — остановил его Кантэн. — быть может, это не так важно. Пора выступать. Ждать больше нельзя.

К презрительному смеху Белланже присоединился смех Ла Марша, но в менее мажорной тональности.

— Имея впереди сорок восемь часов и каких-то шесть или семь лиг пути! Даже если мы выступим завтра вечером, то поспеем вовремя.

— Вовремя для чего? Для боя? После пути в семь лиг?

— Во всяком случае, — сказал Тэнтеньяк, — мы можем подождать еще день. Пожалуй, лучше не выступать раньше завтрашнего утра.

— Для кого лучше? Для чего? — решительным тоном спросил Кадудаль.

— Лучше, потому что в этом случае «синие» позднее узнают о нашем маршруте. Так мы меньше рискуем предупредить Гоша.

Кадудаль потерял самообладание.

— И получаем больше времени для застолий, танцев и дурацкого любезничанья в Кэтлегоне. Ваши взгляды не заставят меня замолчать. Я не какой-нибудь придворный щеголь, чтобы подыскивать красивые слова. Я говорю что думаю.

— Интересно, — прошепелявил Белланже, — вы думаете, что говорите?

Кадудаль бросил на него уничтожающий взгляд и продолжал, обращаясь к Тэнтеньяку.

— Более того. Так думают и мои парни. Им здесь не сладко. И они начинают задавать больше вопросов, чем у меня есть ответов. Многие из них бросили свои поля, чтобы прийти на Киброн. Они напоминают мне, что сейчас время сбора урожая и если для них не находят лучшего занятия, чем стоять лагерем под звездами в качестве почетного караула для веселящихся щеголей, то им лучше вернуться к своим делам. Сегодня утром мы обнаружили, что пятьсот человек покинули лагерь. К завтрашнему утру мы можем потерять еще тысячу. После оказанного им на Киброне приема их терпение на пределе. Вот что я должен сказать. Может быть, господин виконт все же поверит, что я говорю то, что думаю?

— Уверяю вас, Жорж, мы высоко ценим ваше мнение, — примирительным тоном сказал Тэнтеньяк. — Но разумно ли выступать до прибытия вандейцев, которых мы ожидаем с часу на час?

— Неужели мы зря проделали весь этот путь и намного отклонились от нашего маршрута? — спросил Ла Уссэ.

— Черт меня побери, если нам вообще следовало приходить сюда, — воскликнул Кадудаль. — Нам не надо никакого подкрепления. Мы и без него достаточно сильны.

— Жорж прав, — согласился Кантэн. — Правильнее всего будет закрыть совещание и выступить в путь.

В ответ раздались решительные возражения тех, кто его особенно не любил.

— Разве здесь приказываете вы? — высокомерно спросил Белланже. — С каких пор?

— Я не приказываю, сударь. Я советую.

— Вашего совета никто не спрашивает, — отрезал Ла Марш.

Ла Уссэ в упор посмотрел на Кантэна. Он был старше и серьезнее остальных.

— Вы позволяете себе давать опытным солдатам советы по сугубо военным вопросам? Насколько я понимаю, вы человек штатский.

— Но это отнюдь не делает меня идиотом. Вывод предельно прост. Он понятен и ребенку.

— Но мы не дети, — манерно растягивая слова, проговорил Белланже.

— В таком случае, давайте не будем вести себя по-детски.

— Мне не нравится ваш тон, сударь. Вы невыносимо дерзки.

Тэнтеньяк решил, что пора вмешаться.

— Господа, не надо горячиться. Вывод, как говорит маркиз, весьма прост, — он повернулся к Кадудалю. — Если мы выступим сегодня вечером, это удовлетворит ваших людей, Жорж?

— Я бы предпочел выступить сегодня утром. Но если вы пообещаете, что мы выступим с наступлением сумерек, я не стану спорить.

Ла Марш запротестовал. Это означало бы, что они прибудут в Плоэрмель утром, за двадцать четыре часа до атаки, и Гош будет предупрежден об их присутствии в окрестностях города.

— Абсурд, — согласился Констан. — Это лучший способ потерять все преимущества неожиданного нападения.

— Господа, господа! — попробовал убедить их Кантэн. — Разве обязательно проделать весь путь за один переход? Мы пройдем пять часов, затем отдохнем часов двенадцать, и еще через пять или шесть часов пути утром подойдем к Плоэрмелю. Таким образом мы вступим в бой отдохнувшими в пятницу, неожиданного для всех.

— Вы, разумеется, полагаете, что у Гоша нет ни шпионов, ни друзей, которые сообщат ему о нашем приближении? — усмехнулся Белланже.

— О нет, — по губам Кантэна скользнула горькая улыбка. — Мне бы хотелось быть так же уверенным в существовании вандейцев господина де Шаретта, как я уверен в том, что у Гоша нет недостатка ни в друзьях, ни в шпионах.

Всем было ясно, что он чего-то не договаривает.

— Я заметил у господина де Морле склонность видеть то, чего нет, и закрывать глаза на то, что существует в действительности, — сказал Констан.

— Что у вас на уме, Кантэн? — спросил Тэнтеньяк.