Марка страны Гонделупы

– Ну и что же? – сердясь, защищался Вовка. – Разве там есть: «Один был храбр и смел душой»? Это я! «Другой умён собой» – это ты! «А третий был их лучший друг» – это про Кирилку. Есть там такое? – наступая на Петю, уже кричал Вовка. – Нет, ты скажи – есть?

– Этого там нет! – твёрдо сказал Петя.

– Видишь! Значит, это про нас, и я сам всё сочинил.

– Давайте лучше петь, – жалобно попросил Кирилка. Он вдруг испугался: неужели его новые друзья сейчас возьмут и рассорятся?

Но Петя и Вовка об этом и не помышляли.

В конце концов, не всё ли равно, кто придумал песню, которая так хорошо поётся?

И снова три друга, тесно обнявшись, зашагали дальше по заснеженной улице, горланя на весь посёлок.

И трое ходили всегда втроём.
Пой песню, пой!

Хрупкие белые звёздочки падали на них сверху. Может быть, улетая обратно в хмурое ледяное царство, Снежная королева стряхнула их со своего великолепного снежного плаща…

С этого дня мальчики почти не расставались. В школу они ходили вместе, перед занятиями забегая друг за другом. И домой возвращались вместе. И уроки тоже готовили вместе у Пети за большим столом.

Они усаживались в том же порядке, как и в первый раз. Около каждого ставилась чернильница, чтобы удобнее было макать перо. И мама пристраивалась возле, если, конечно, в этот день у неё не было вечернего приёма в поликлинике.

Как тихо бывало в эти часы! Просто не верилось, что в комнате трое мальчишек, один из которых горластый крикун по имени Вовка.

Ставни на окнах закрыты. В печке гудит огонь, и от голубых изразцов идёт тепло.

У Пети пылают уши.

Вовка пыхтит, надув свои толстые красные щёки. Ему очень жарко. Дома он с удовольствием скинул бы валенки, но здесь как-то неудобно.

Даже у Кирилки выступил нежный румянец. Ему хорошо: рядом два друга.

Только мама кутается в платок: она сидит спиной к окошку, из-под занавесок тянет зимним холодом.

У мальчиков скрипят перья, а около печки пиликает невидимый сверчок.

Его хорошо слышно; но где он?

Петя и мама как-то раз искали его, искали, да так и не нашли. Мама говорит, что они, эти самые сверчки, вроде полевых кузнечиков. Только не зелёные, а чёрненькие и маленькие…

Но Пете кажется, будто их сверчок – это крошечный человечек, не больше половины мизинца, и будто у него островерхий колпачок и совсем малюсенькая скрипка. На этой скрипочке, не зная усталости, он пиликает и пиликает все вечера…

Вот они сидят – три мальчика: рыженький Кирилка, толстощёкий Вовка и аккуратный Петя. Все трое очень стараются: делают уроки к завтрашнему дню.

Петя щурится, любуясь своими красивыми буквами. Он всякий раз, обмакивая перо в чернильницу, стряхивает его, и ни одной кляксы не найти в его тетрадках.

Вовка тоже давно обходится без клякс. Только на первых порах они не давали ему житья. Но буквы у него всё ещё пляшут, качаются, не желая стоять ровно, как им положено. И с этим очень трудно бороться.

А бедному Кирилке по-прежнему не везёт. Тяжёлые лиловые капли как-то сами собой скатываются у него с пера, то и дело шлёпаясь на строчки с буквами.

Петя вскакивает, видя это, кричит, вне себя от огорчения:

– Шляпа! Шляпа! Чуть было не написал на пятёрку… Не может, чтобы без клякс!

Кирилка бледнеет. Ему не так обидно за новую кляксу – одной меньше, одной больше, не всё ли равно, когда их так много! Но ему страшно: вдруг такой отличник, как Петя, перестанет с ним дружить… У него испуганно вздрагивают ресницы.

Но Вовка и тут не теряет присутствия духа. Он не из таких! Он тоже вскакивает и, заранее высунув язык, бежит к Кирилке. В один миг он слизывает кляксу с Кирилкиной тетради. Это его специальность. И вместо густой лиловой капли на странице остается едва заметное сиреневое пятнышко.

– Зачем ты это сделал? – сердится мама. – Сколько раз тебе говорили: не смей! Лиловые чернила ядовиты.

Но Вовке это нипочем: ядовиты? А хотя бы и ядовиты! Он всё равно не боится…

– Я могу хоть сто штук слизать, хоть двести! – хвастается он.

На всякий случай мама даёт ему полную ложку черносмородинового варенья. И тогда уже не страшно, что язык лиловый. Может, это и от варенья!

Петя и Кирилка за компанию тоже получают по ложке. Заодно и мама съедает одну ложечку.

Через минуту в комнате снова тишина. Скрипят перья, на маленькой скрипке пиликает невидимый сверчок, мама, прищурив глаза, смотрит на мальчиков: то на Вову, то на Петю, то на Кирилку. А из-под зелёного абажура сияет такой свет, словно сквозь весеннюю зелень пробиваются горячие лучи солнца, словно уже наступил конец зиме.

Что там говорить – это были славные вечера!

Глава девятая Петя заводит новое знакомство

– Я рад, я рад, а ты? – кричал Петя. Прыгая вокруг мамы, он совал ей в руки табель с Кирилкиными отметками. – Если не веришь, смотри!

Да, пусть мама собственными глазами убедится, что у Кирилки по арифметике пять. Самая настоящая пятёрка! Пусть поглядит, если не верит…

– Честное слово! – прогудел Вовка и в порыве нежности так шлёпнул Кирилку по спине, что бедняга еле устоял на ногах.