Марк Твен

С подобным типом «лекций» англичан познакомил и свое время Уорд. Слушатели знали, что их ожидает своего рода комическое представление. Один из лучших номеров Уорда заключался в следующем. Он начинал рассказывать захватывающую романтическую историю. Аккомпанемент становился все громче и, наконец, совершенно заглушал слова Уорда. Видно было только, как шевелятся его губы. Потом музыка неожиданно обрывалась, и слышны были заключительные слова рассказчика: «…и она упала в обморок на руки Реджинальда».

Мэры, судьи, завсегдатаи аристократических клубов и званых обедов в Англии принимали Твена еще теплее, чем Уорда. Они не обижались, когда Твен заявлял, что носит дешевый зонтик, ибо такой зонтик англичанин не украдет. Хотя Твен выступал без аккомпанемента, он тоже стремился придать своим «лекциям» театрализованный характер. Например, он вначале выходил на сцену в роли администратора, объявлявшего, что… лектор не явился. Потом оказывалось, что лектор уже здесь.

Во время одной из своих поездок в Англию Твен выступал в Лондоне ежедневно. В провинцию он не поехал, ибо, как говорилось в его письме Твичелу, там нельзя «найти достаточно больших помещений».

Успех «лекций» доставлял известное удовольствие. Но вместе с тем Твен начинал тяготиться необходимостью каждый вечер превращаться в клоуна, как он иногда выражался. Выступать с «лекциями» приходилось, конечно, прежде всего из соображений материального характера.

Становились заметными теневые стороны жизни в Хартфорде. Одолевали гости. Утомляла необходимость принимать участие в светских развлечениях, Твен написал как-то одному другу: «Работать? Невозможно, по сути дела. Правду говоря, работать успешно я могу только в течение трех или четырех месяцев, когда мы уезжаем на лето. Мне хотелось бы, чтоб лето продолжалось семь лет подряд».

Главная трудность заключалась в том, что содержание огромного хартфордского дома требовало чрезвычайно больших расходов. Планы устройства жизни после женитьбы, которыми Твен когда-то делился с Орионом (вот он обеспечит себя материально и перестанет писать ради денег, вот он будет работать только над тем, что его больше всего интересует), пока оказывались несостоятельными. Роман «Позолоченный век» разошелся очень хорошо, но все же денег не хватало. Семья Твена порою вынуждена была покидать Хартфорд и переезжать на жительство в Европу, ибо даже у него, чрезвычайно удачливого писателя, недоставало средств на жизнь «по-хартфордски».

Не удивительно, что снова и снова приходилось обращаться к «лекциям».

Много раз Твен выражал надежду, что наконец-то избавится от «лекционного» ярма. Однажды в ответ на предложение читать «лекции» он написал: «Когда я снова соглашусь орать меньше, чем за пятьсот долларов, я, наверное, буду здорово голоден. И я не намерен больше орать ни за какие деньги». В другой раз Твен протелеграфировал своему антрепренеру: «Почему вы меня не поздравляете? После выступления в четверг я собираюсь навсегда расстаться с лекционной эстрадой».

Все же «орать» приходилось по-прежнему.

«Безработные требуют работы, а не милостыни»

Роман «Позолоченный век» был завершен до начала знаменитого в истории США кризиса 1873 года. Этот кризис с особой убедительностью показал, что законы капитализма и вызываемые ими страдания и утраты обязательны не только для старых стран Европы — таких, как Англия, но и для молодой, самоуверенной и необычайно быстро развивавшейся заокеанской республики.

В сентябре 1873 года, когда книга Твена и Уорнера уже находилась в руках издателей, потерпел банкротство банк «Джей Кук и компания», детище того самого Кука, который в период Гражданской войны в США занял ведущее место в мире финансов. За крахом следовал крах. Закрывались заводы и фабрики. Ширилась безработица. Теперь стало даже яснее, чем раньше, что «золотой век» в США поистине был лишь позолоченным, что под блестящей оболочкой таились моральная гниль, ужасы голода для простого американца, бесчеловечная эксплуатация. Американские рабочие проводили демонстрации под лозунгом: «Безработные требуют работы, а не милостыни», но им не давали ни работы, ни милостыни. Измученных, голодных людей разгоняла конная полиция. Газеты клеветали на них.