Марк Твен

Еще в фельетоне «Важная переписка», напечатанном в год окончания Гражданской войны, пресвитерианские, епископальные, унитарианские и иные священники были изображены расчетливыми дельцами, ловкими спекулянтами. Перечитывая корреспонденции из Палестины, ясно ощущаешь, сколько скрытого презрения и еле сдерживаемого гнева вызывали «их преподобия» у прямого, честного, ненавидящего всякие претензии Сэмюела Клеменса.

Одно из самых смешных мест в «Простаках заграницей» — описание несостоявшегося путешествия «паломников» по морю Галилейскому: «С самого младенчества этих людей учили чтить, даже боготворить святые места, которые предстали ныне их счастливым взорам… Стоять здесь, видеть все это своими глазами, плыть по этим священным водам, лобызать благословенную землю, простершуюся вокруг, — они лелеяли эту мечту, а годы уходили один за другим и оставляли неизгладимые следы на их лицах и иней в волосах».

Пародийно-возвышенный тон писателя заставляет нас предвкушать нечто неожиданно-комическое. И это ожидание оправдывается. Паломники шумно выражают готовность заплатить любую сумму за поездку лодкой по «священному морю». Однако, когда владельцы этой посудины требуют «два наполеондора», сияние на лицах «гаснет», и наступает «пауза».

— Слишком дорого, хватит и одного!

Последствия этого возгласа изображены Твеном с той великолепной яростью обличения, которая присуща лучшим его сатирическим произведениям. В каждой фразе здесь живет сарказм.

«Я так никогда и не узнаю, как это случилось, — меня и сейчас бросает в дрожь при одной мысли о том, как легко здесь совершаются чудеса: в мгновение ока «корабль» оказался уже за двадцать шагов от берега и убегал, точно объятый страхом! А восемь несчастных стоят на берегу — подумайте только! Такой удар… такой удар… после столь исступленного восторга!

…И разом в нашем лагере поднялись вопли и скрежет зубовный. Предлагали два наполеондора, даже больше… умоляя удаляющихся лодочников вернуться. Но те преспокойно уходили прочь и не обращали ни малейшего внимания на паломников, которые всю свою жизнь мечтали о том дне, когда они будут скользить по священным водам галилейским и в шепоте волн слышать божественную повесть; ради этого они одолели тысячи и тысячи миль — и в конце концов решили, что плавание обойдется слишком дорого? Дерзкие магометане! Подумать так о благородных поборниках иной веры!»

Нет, никак нельзя сказать, что Твен отправился в Палестину, чтобы утвердить превосходство протестантизма над воззрениями католиков. Его ясному сознанию была чужда всяческая поповщина. Нечто «мошенническое» он ощущал в любом проявлении религиозного ханжества.

Верхом на лягушке

Пока «Простаки за границей» проходили в издательстве все неизбежные этапы, Твен продолжал выступать с комическими «лекциями» и съездил в Сан-Франциско, чтобы получить у издателей газеты «Альта» право на воспроизведение печатавшихся в их газете писем. По дороге в Калифорнию он снова очутился на пароходе, капитаном которого был его новый друг — Уэйкман. Тогда-то, вероятно, и услышал Твен от капитана забавную и по сути своей антирелигиозную историю о путешествии на небеса, которая послужила основой твеновского рассказа «Путешествие капитана Стормфилда в рай». Рассказ этот появился в печати лишь сорок лет спустя.

Известность Твена как шутника, умеющего заставить смеяться даже самых мрачных людей, ширилась. Он часто выступал на званых обедах и еще чаще читал юмористические «лекции» на разные темы, а то и вовсе без определенной темы, но с обильным количеством острот, шуток. В одном объявлении было перечислено тридцать восемь тем, которые будут затронуты в «лекции» Твена, а затем говорилось, что «тщательно продуманные остроты будут прикреплены к каждой из них».

Посетители твеновских «лекций» получали изрядную дозу юмора еще до того, как входили в зал. Однажды на улицах Сан-Франциско появилась интригующая листовка. Она начиналась с требования виднейших граждан, чтобы лектор Твен убрался поскорее из города. Дальше был напечатан ответ Твена его гонителям. За ним следовало грозное предупреждение — за подписями ряда организаций — не устраивать лекции. В заключение прозвучали слова самого начальника полиции: «Лучше убирайтесь вон!»

Автором всей листовки был, конечно, Твен. Вечером зал оказался битком набитым.

На афишах Твена порою изображали верхом на лягушке. В одном журнале, где были напечатаны портреты наиболее известных лекторов, его нарисовали в шутовском костюме с бубенцами.