Марк Твен

Как и раньше, жена продолжала пропускать работы старого писателя через свою цензуру. «Я кончил книгу вчера, и мадам изъяла из нее эту часть…» — написал однажды Твен своему другу. В другой раз — это уже было в начале XX века — он ядовито заметил в письме к Твичелу: «Написал еще одну статью; поторопитесь и помогите Ливи оставить от нее мокрое место». Когда жене не понравилось несколько смелых выражений Твена, он укоризненно заметил: «Ты постепенно лишаешь силы английский язык, Ливи».

И все же Твен не молчал.

В год испано-американской войны он опубликовал рассказ «Из «Лондонской таймс» за 1904 год», в котором смело присоединился к Золя и другим защитникам французского офицера-еврея Дрейфуса от нападок французской и мировой реакции.

Как оценивал Твен решение суда по делу Дрейфуса и деятельность Золя, можно судить по заметке в его записных книжках: «Духовных и военных судей из трусов, лицемеров и карьеристов можно фабриковать по миллиону в год, и еще останется неиспользованный материал. Нужны пять веков, чтобы создать Жанну д'Арк или Золя».

В рассказе есть элемент научной фантастики — Твен предвещает появление телевидения. Но главное в этом произведении — издевка над реакционерами. Твен едко обыгрывает нелепость позиции судей, приговоривших ни в чем не повинного Дрейфуса к каторге.

Один из героев рассказа обвинен в убийстве изобретателя Зепаника. Но Зепаник оказывается живым и невредимым. Тогда председатель верховного суда заявляет: «Решением французского суда по делу Дрейфуса твердо установлено, что приговоры судов окончательны и пересмотру не подлежат. Мы обязаны отнестись с уважением к этому прецеденту и следовать ему. Ведь именно на прецедентах зиждется вся система правосудия. Подсудимый был справедливо приговорен к смертной казни за убийство Зепаника, и я считаю, что мы можем вынести лишь одно решение — повесить его».

На возражение, что обвиняемый был помилован по этому делу, председатель верховного суда отвечает еще более абсурдной декларацией: «Это помилование недействительно, признать его мы не можем, ибо подсудимый был помилован в связи с убийством человека, которого он не убивал. Нельзя помиловать человека, если он не совершил преступления: это был бы абсурд».

Твен заканчивает рассказ словами ярости, направленными против врагов справедливости не только во Франции: «Вся Америка открыто негодует против «правосудия по-французски» и против зловредных человечков в военной форме, которые выдумали его и навязали другим христианским государствам».

Писатель как будто предчувствует, что ему вскоре придется иметь дело со «зловредными человечками в военной форме» и американского происхождения.

Америка «запятнала флаг»

В 1899 году Твен опубликовал большой рассказ «Человек, который совратил Гедлиберг». В нем подведены своеобразные итоги столетия. Чего добилась Америка за целый век поступательного движения на путях буржуазного прогресса? — как бы спрашивает себя писатель. И отвечает: вместо честности воцарилась ложь, вместо благородства — неуемная жадность.

Снова перед нами маленький американский городок. Но теперь Твен не возвращает читателя к временам рабства на юге США. Он вполне осознанно и даже подчеркнуто рисует современную Америку.

Гедлиберг — это не просто один из тысяч городков страны. Это воплощение всей Америки. И судьба его — судьба родины писателя в целом. Рассказ порою превращается в притчу. «Это случилось много лет назад. Гедлиберг, — начинает Твен, — считался самым честным и самым безупречным городом во всей близлежащей округе. Он сохранял за собой беспорочное имя уже три поколения и гордился им как самым ценным своим достоянием».

Три поколения — это и есть примерно столетие. Что же случилось с «неподкупным» Гедлибергом за эти годы?

С неистощимой изобретательностью Твен создает остроумную фабулу, позволяющую сделать тайное явным, раскрыть правду жизни, сорвать маски с обманщиков и лицемеров.

Вот они, самые состоятельные я уважаемые граждане Гедлиберга, эти столпы всяческой «чистоты». Когда перед ними открылась возможность прибрать к рукам много денег ценою лжи, обмана, ни один не сохранил своей «непогрешимости». Ведь на самом деле любой из этих людей — вор и мошенник. Их богатства приобретаются ценою морального падения.

В «Позолоченном веке» бесчестным предпринимателям были противопоставлены хорошие. Теперь все богатые люди до единого показаны чернейшими красками. Оказывается, что сама борьба за деньги делает человека низким, ничтожным.

Твен заставляет богатейших граждан Гедлиберга одного за другим морально высечь себя. Он показывает их внутреннее ничтожество, казнит богачей смехом.

В начале эпохи империализма творчество писателя вступило в четвертый период своего развития. И примечательно, что у самого порога его стоит произведение необычайно ясное и сильное по мысли, на редкость цельное и законченное по форме.

В произведениях последнего периода творческой деятельности Твена нашли выражение многие мысли и чувства американских трудящихся, порожденные господством монополий, империалистов.