Марк Твен

Последняя фраза и комическое преуменьшение — «что-то не понравилось», — заключающие описание бурной сцены погрома, передают не только ритм действия (посетитель набедокурил и умчался), но характеризуют знакомый нам образ «деликатного», но знающего себе цену простака. В данном рассказе он играет в «скромность» при сознании своей «эрудиции».

Автор прекрасно пародирует наукообразный стиль газетчиков-невежд, выдающих себя за специалистов, их напыщенно-дидактический, самоуверенный тон и наигранную «ученость»:

«О тыкве. Эта ягода очень распространена между обитателями Северных штатов. Там тыкву предпочитают крыжовнику и, кроме того, ее употребляют в качестве корма для рогатого скота, взамен малины. Говорят, что она очень питательна и прекрасно действует на пищеварение. Тыква — единственный плод из семейства апельсинов, растущих на крайнем севере, кроме одного или двух видов зеленого горошка. В то же время замечено, что тыкву реже сажают в садах, так как опыт показал, что тыквенное дерево дает очень немного тени…»

В этой абракадабре, которую нельзя читать без хохота, есть своя пародийная логика. Твен воспроизводит стиль тогдашних лубочных изданий — календарей для фермеров, сельскохозяйственных брошюр, издаваемых безграмотными ловкачами, сельскохозяйственных газет и журналов, в которых не было ни грана науки, но их издатели из кожи лезли вон, чтобы показать, что они предлагают читателям первосортный материал. Это, так сказать, классический штамп подобных изданий. В твеновской «энциклопедической справке» обозначены: «район распространения» такой «ягоды», как тыква, ее «практическое применение», «воздействие на организм», «место в фауне страны», «научные наблюдения практиков» — все вмещено в десятке пародийных строк.

Автор довел свой рассказ до кульминации — толпа запрудила всю улицу («люди сидят даже на заборах») и намерена расправиться со злополучным простаком. Но закончить рассказ сценой юмористической расправы с редактором Твен не может, хотя бы тот и рекомендовал «стрижку коров» и уверял, что «раковины лежат неподвижно, когда около них что-либо играют». У Твена иная цель, и ей подчинена композиция рассказа.

«Деликатный» простак, доведенный до белого каления «несправедливыми» упреками вернувшегося редактора — владельца газеты, разражается гневной тирадой. В ней дана не только превосходная стилизация традиционной фольклорной перебранки типа «хвастовских диалогов» («Ах вы редька этакая, кочан салата, сын цветной капусты!»), в ней не только красочные мазки, завершающие образ простака, гордого своими познаниями и «выполненным долгом», — в ней самое главное, ради чего написан рассказ:

«А знаете ли вы, кто пишет театральные рецензии? — наступает простак на редактора. — Знаете? Их пишут безработные сапожники и выгнанные аптекарские ученики, которые в театре смыслят столько же, сколько я в сельском хозяйстве, ни на волос больше. Кто дает критические статьи о новых книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги».

Твен придает своему герою позу «оскорбленной невинности» и вкладывает в его уста такие «гордые» слова:

«И вы хотите учить меня редактированию! Нет, милостивый государь, я достаточно хорошо изучил это дело и могу вас уверить, что чем меньше человек знает, тем лучше для него, потому что он тем громче шумит и тем больше получает денег».

Рассказ о невежде-редакторе превращается в руках мастера слова Марка Твена в злую пародию на состояние периодической печати в США.

На протяжении пятистраничного рассказа образ простака-редактора получал все новые краски, но лишь здесь предстал в завершенном виде.

«Я говорил, что доведу тираж газеты до двадцати тысяч экземпляров, — гремит он, — и я достиг бы этого, если бы вы подождали еще недели две!.. Если с моим уходом кто-нибудь останется на бобах, так это вы — арбузное дерево!»

Простак прав. Редактор уже заметил, что «никогда еще розничная продажа у нас не шла так бойко, как сегодня», и даже решил: «придется печатать второе издание» нашумевшей газеты.

Твен вплотную подвел читателя к выводу, не считая нужным ни формулировать, ни подчеркивать его.

И уже никакая сила не заставит читателя поверить, что редактор американской газеты не раскается, потеряв своего оригинального заместителя. Невежда? Зато как умел «делать» деньги!

Из жизненного потока Твеном выхвачен курьезный анекдотический случай[111], доведенный им до гротеска. Но сколь типична эта гиперболизация!

«Наивный простак» знает о жизни США самое сокровенное — и вместе с тем самое простое (дураки и те знают!) — то, что приводит в движение все пружины деловой жизни в стране. В своей комико-патетической речи он выражает эту суть: само дело — ничто; те, ради кого оно делается, тоже не имеют значения; средства и пути могут быть любыми. Важен конечный результат — он выражен в деньгах.

Саркастическая фраза «чем меньше человек знает… тем больше получает денег» приобретает такой обобщающий смысл, что он выходит далеко за рамки циничной практики буржуазной прессы, высмеянной Марком Твеном.