Марк Твен

На протяжении всего романа Марк Твен борется со «страшной и могущественной» церковью, породившей изуверское сочетание благочестия и жестокости, союз тирании и креста. «Не раз я сам видел, — говорит в романе янки, — как дворянин, застигнув врасплох врага, останавливался помолиться, прежде чем перерезать ему горло». Благочестие и благородство, доказывает Твен, понятия, исключающие друг друга. Благочестие скрывает самые низменные инстинкты и самые гнусные пороки. Мерлин мстителен, жесток, коварен, хитер, бесчеловечен, властолюбив, беспощаден. Люди, доверившиеся ему, — жалкие марионетки в руках этого великого интригана. Их мозг затуманен, лишен ясности, они беспомощны, запуганы — жертвы религиозных предрассудков и слепой доверчивости. «В каких-нибудь два-три столетия, — пишет Твен в романе, — церковь сумела превратить нацию людей в нацию червяков».

Имеет ли это непосредственное отношение к американской жизни?

Ко времени появления романа Твена в США насчитывалось 97 различных религиозных сект, свыше 100 тысяч воскресных школ, где населению прививались религиозные взгляды, около 50 тысяч церковных организаций. В конце 80-х и в 90-х годах католическое движение активизировалось во всех областях общественно-политической жизни страны. Церковники становились конгрессменами, признанными политическими ораторами, навязывали свои религиозно-эстетические каноны литературе, влияли на критику.

Католическая церковь забрала в свои руки огромное количество светских школ и стала оказывать ощутимое влияние на всю систему образования. Католические прелаты употребляли всяческие приманки, чтобы оказать на взрослых и детей свое влияние: доставляли безработным работу, оказывали медицинскую помощь, выдавали пособия, подарки детям.

«За последнее десятилетие Рим обратил на Америку пристальное внимание, как на почву, особенно выгодную для распространения католицизма и всего того, что с ним неразрывно связано», — писал П. А. Тверской в 1895 году[374].

Марк Твен многое знал из области темных политических махинаций, исходящих из Ватикана — осиного гнезда реакции и мракобесия. На протяжении 80-90-х годов римские папы выступали с целым рядом деклараций, недвусмысленно поддерживающих «сильных мира сего», прежде всего американских монополистов, с которыми у Ватикана были крепкие финансовые связи. Такова, например, энциклика 1885 года папы Льва XIII, «Иммортале деи», в которой он проклял все проявления свободы и демократии от Ренессанса до конца XIX века, и энциклика 1891 года «Рерум новарум», многие пункты которой поразительно схожи с программой итальянских фашистов. Папские энциклики были направлены главным образом против рабочих организаций и революционного движения. Лев XIII обращался к итальянским рабочим с такими агитационными речами: «Вокруг вас социальные вопросы волнуют и возмущают людей труда, храните мир в душе своей и доверяйте своим верующим хозяевам, которые с такой мудростью руководят трудами рук ваших, с таким правосудием и справедливостью заботятся о вашей заработной плате… Старайтесь направить мысль свою к смирению… Любите хозяев ваших». Римско-католическая церковь благословляла и оправдывала любого эксплуататора, агрессора, любое проявление самой черной и кровавой реакции потому, что сама была крупным земельным и финансово-промышленным магнатом. Она владела огромными земельными площадями во многих европейских странах. Но больше всего земель она захватила в Южной Америке.

Ватиканский «Банк святого духа» начиная с XVII столетия держал в своих руках все нити, управляющие финансовой жизнью Италии, и дал возможность папе вести сложные финансовые операции во всех странах Европы и Америки. К концу XIX века ватиканским монополистам принадлежали крупные банки, нефтяные вышки и газеты во Франции, железные дороги, шахты и суда в Испании, химические и электропромышленные заводы в Италии, игорные дома в Монте-Карло и т. д. В Америке римская церковь вкладывала свои капиталы в производство консервов, взрывчатых веществ и пушек, была связана с финансовым домом Морганов и нефтяным трестом «Стандарт-Ойл».

Не случайно Марк Твен заставляет героя своего романа видеть в Мерлине главного противника, хитрость и коварство которого в конце концов оказываются для янки необоримыми.

Но чем больше опасность, тем активнее писатель и его герой. Власть церкви, — утверждает Твен в романе, — несет «гибель человеческой мысли». Твен постепенно и неутомимо подкапывается под устои религии, расшатывает авторитет церкви, веру в чудеса. Читатель того времени легко расшифровывал твеновские аллегории: они имели прямое отношение к роли Ватикана в мировой политике, а также ко все более крепнущему союзу церкви и финансово-промышленных монополий внутри страны. Проблема церкви на протяжении всего произведения неотделима от проблемы государственного устройства и политической власти.

Церковь и монархия — тирания, которую народ обязан свергнуть.