Марк Красс

— Скоро я приду в Армению. Как только мои доблестные легионы разобьют Сурену, я разберусь и с парфянским царем, и с армянским.

Посол посмотрел на изнемогавших от жары и еле бредущих по сыпучему песку римлян:

— Позволь заметить, проконсул, Сурена ведет тебя по узкой полосе пустыни. Немного севернее в том же направлении идет отличная дорога. Там ты найдешь воду, продовольствие, свежих лошадей. Холмистая местность весьма удобна для твоих пеших легионов и затруднит действия конницы парфян, если они решатся на внезапное нападение. Чтобы проследить за Суреной, достаточно выслать по его следам небольшой отряд всадников. Собственно говоря, Сурена сам заинтересован во встрече с тобой.

— Довольно, посол, я не нуждаюсь в твоих советах. А своему царю передай: у меня нет на него времени, но позже я приду в Армению и рассчитаюсь за предательство.

Следующий день не принес никаких изменений. Все тот же нестерпимый зной и унылый пейзаж: песчаные барханы, редкие кустики верблюжьей колючки, ящерицы, змеи, скорпионы. Вот только сил у легионеров Красса с каждой пройденной милей становилось все меньше и меньше. Животные, лишенные воды, начали падать на песок, и никакая сила не могла их поднять. Менее брезгливые ветераны, сражавшиеся ранее в африканской пустыне, добивали лошадей и пили кровь из ран.

— Марк Лициний, — обратился Гай Кассий к проконсулу Сирии, — через несколько дней мы останемся без конницы.

Красс промолчал, нервно покусывая пересохшие губы.

— Мы упустили время, воины и животные истощены, — вновь заговорил Кассий. — В таком состоянии мы не можем вступить в битву с парфянами. Посмотри на трупы лошадей, на свое войско, изнемогающее от жажды и жары. Мы уже в ловушке. Еще несколько дней — и парфянам останется только завершить то, что уже наполовину сделала пустыня.

— Ганнибал с африканцами перешел покрытые снегом и льдом Альпы. Римскому легионеру должно быть стыдно отступать перед песком и солнцем, — произнес Красс, впрочем, без особой уверенности в голосе.

— Прими предложение армян, пока еще не поздно, — продолжал Кассий, пропустив мимо ушей историческое сравнение Красса. — Если не желаешь признать свои ошибки перед армянами, поверни на юг. Всего один переход отделяет нас от богатых городов, источников воды и пищи, всего, в чем нуждается смертельно уставшее войско. Легионеры отдохнут, а потом, если пожелаешь, продолжи преследование Сурены. Впрочем, лучше обрати взор на беззащитные Ктесифон и Селевкию, и тогда вы поменяетесь местами — Сурена сам будет лететь за тобой через пустыни и леса.

— Мы скоро настигнем Сурену, — стоял на своем Красс. — Он тоже идет через пустыню и испытывает те же страдания, что и мы.

— Лошади парфян привычны к жаре, а верблюды целыми неделями могут обходиться без воды. Ты настигнешь Сурену лишь тогда, когда он этого захочет. Посмотри на навоз от парфянских лошадей: он высох так, словно лежит здесь целую вечность.

Для убедительности Кассий поддел ногой кучку. Та закружилась в воздухе, следуя порыву ветра. На головы римских военачальников посыпалась труха.

— Ты встретишь врага, отдохнувшего и полного сил, — подвел итог Кассий.

— Абгар утверждает, что скоро начнутся оазисы, где мы сможем отдохнуть и пополнить запасы воды. Так что силы римлян и парфян сравняются, а числом и мужеством мы их превосходим.

— Почему ты так веришь проклятому арабу?! — в сердцах воскликнул Кассий и ушел прочь.

Абгар тем временем скакал на своей маленькой неприхотливой лошаденке и подшучивал над уныло бредущими римлянами.

— Вы, должно быть, воображаете себя шагающими по родной Кампании? Тоскуете по воде ключей и ручьев, по тени деревьев, по термам и тавернам? Вы печалитесь о трудностях пути, забыв, что переступили границы арабов и ассирийцев!

Араб так увлекся, что не заметил, как к нему приблизился Гай Кассий.

— Какой злой дух привел к нам тебя, сквернейшего из людей?! — накинулся на него квестор. — Какими зельями и приворотами соблазнил ты Красса? Зачем ты увлек войско в глубь пустыни, вынудил нас идти путем, приличествующим скорее разбойничьей шайке или кочевникам, чем римскому военачальнику с армией?

Застигнутый врасплох араб потерял дар речи, но лишь на мгновение.

— Твои слова обидны и несправедливы, о доблестный римлянин! — начал оправдываться лукавый варвар. — Однако я понимаю, что виной тому непривычная для вас жара и утомительный переход через пустыню. Позволь заметить, вы сами на совете приняли решение преследовать Сурену, сами избрали этот путь…

— Не появись ты, римляне пошли бы другим путем. Так что учти, любезный друг Помпея, если через сутки я не увижу ничего более интересного, чем песок, можешь прощаться с жизнью. Тебя не спасет ни Марк Лициний Красс, ни даже Помпей Великий, если он свалится с неба.

— В таком случае моя жизнь вне опасности. Приглядись внимательнее, доблестный римлянин: впереди виднеется темное пятно. Через два часа пути оно превратится в цветущий оазис. Я часто останавливаюсь в этом селении, когда пересекаю пустыню. Там мы найдем воду, пищу и кров, там возьмем верблюдов взамен павших лошадей.