Марк Красс

Произошедшее посеяло такой панический страх среди легионеров, словно было проиграно решающее сражение. Однако это была не последняя неловкость Красса. После досадного случая с падением он внимательно смотрел под ноги, но теперь его подвели руки.

Перед походом проконсулу предстояло совершить очистительную жертву. Жрец подал Крассу внутренности животного, но старческие руки дрогнули, и печень оказалась на земле. Видя опечаленные лица присутствующих, Красс, улыбнувшись, произнес:

— Такова уж старость! Но оружия мои руки не выронят.

Предсказания гадателей были также неблагоприятны, но Красс не стал ожидать лучших. Во главе сорокатысячной армии он направился к Евфрату — реке, служившей границей между сирийскими владениями Рима и Парфией.

Неприятные известия преследовали Красса и на марше.

Навстречу его огромному войску устало брели полтора десятка легионеров. Многие из них были ранены, у иных отсутствовало оружие, а от одежды остались лишь грязные лохмотья. Вел этих людей центурион с повязкой на левом глазу и кровоточащим шрамом через всю щеку.

— Рассказывай, — коротко произнес Красс. В его голосе звучала плохо скрываемая тревога.

— Перед тобой, проконсул, стоит все, что осталось от тысячи воинов, оставленной в Никефории, — ответил центурион.

— Я не спрашиваю, что произошло; я требую объяснить, как тысяча римских легионеров в городе, окруженном высокими стенами, оказалась побежденной и истребленной?

— Проконсул! Это страшная сила. Они обрушились на нас, как гром с ясного неба. Их лошади, не знающие устали, все покрыты железом, равно как и всадники. Ни коня, ни человека невозможно поразить нашими стрелами или пращами, и даже копья бессильны перед парфянскими доспехами. Их стрелы невидимы в полете и пронзают все, что встретится на пути. Я видел легионеров со щитами, пригвожденными к телу этими проклятыми стрелами. Мы не могли из-за стены даже руку высунуть, ибо она сразу же оказывалась пронзенной. Оставшиеся в живых легионеры вступили в бой на мечах. Но наши мечи отскакивали от парфянских панцирей, не в силах причинить им вреда.

— Как вам удалось спастись? — перебил Красс центуриона.

— Мы сражались, окруженные со всех сторон противником, и готовились к смерти. Вдруг подъехал парфянин в богатом убранстве и остановил бой. Он приказал выпустить нас из города, и вот мы перед тобой.

— И что же, парфяне непобедимы? Ты так считаешь, центурион?

— Не мне судить о непобедимости, но наши мечи были бессильны против парфянских стрел.

— И это говорит римлянин, — насупил брови Красс. — Уж не вселилась ли в тебя душа трусливого грека, центурион?

— Проконсул, вскоре ты сам познакомишься с парфянами поближе. Тогда, может быть, поймешь, почему пала Никефория. И поспеши, Марк Красс; возможно, тебе удастся спасти остальных легионеров, оставленных в городах за Евфратом.

— Оставь свои советы для жены, центурион, впрочем, как и рассказы о страшных парфянах. А пока веди своих беглецов в обоз. Будете таскать дрова для костра, коль не умеете воевать.

На следующий день лагерь римлян посетил весьма важный гость. Прибыл армянский царь Артавазд II с шестью тысячами всадников так называемой царской стражи.

— Слава богам, я успел вовремя, — произнес Артавазд, пожимая руку Красса.

Римлянин озадаченно спросил:

— Что же такое могло произойти, если бы ты прибыл днем или двумя позже?

— Тогда ты перешел бы великую реку и совершил непоправимую ошибку. Я надеюсь, ты откажешься от неразумного шага.

— Разъясни поскорее смысл своих слов, царь, или я сочту их оскорблением, — начал сердиться Красс. — Что ты можешь сообщить мне, чтобы я изменил свое решение и оставил в Месопотамии наедине с врагом восемь тысяч моих соплеменников?

— Извини, проконсул, я вовсе не хотел тебя оскорбить. Однако я гораздо лучше знаю парфян и хочу предложить другой план войны с ними.

— Я готов его выслушать.

— В Месопотамии остался только Сурена с одиннадцатью тысячами всадников. Царь Ород с остальным войском идет на Армению. Если мы объединим силы, то разобьем Орода, а затем расправимся и с Суреной. Армения выставит кроме шести тысяч всадников, которые меня сопровождают, еще десять тысяч. Кроме того, тридцать тысяч пеших воинов готовы сразиться с парфянами. Если ты решишься начать войну с Парфией в Армении, я берусь обеспечить римское войско всем необходимым. Путь в мое царство безопасен, ибо защищен непрерывной чередой холмов. В горах парфяне не смогут использовать в полной мере одетых в маргианское железо катафрактариев.

— Твой план хорош, царь, но я не могу оставить на произвол судьбы своих воинов в Месопотамии, — продолжал упорствовать Красс. — Как только я разобью Сурену, я сразу пойду в Армению вслед за Ородом. Мы зажмем его с двух сторон и раздавим, как блоху.

— Проконсул, я боюсь, что ты ничем не поможешь легионерам в Месопотамии. Сурена действует невероятно стремительно и у него лучшая часть парфянского войска. У тебя же мало всадников, а пешие воины бессильны против катафрактариев.

— А почему бы тебе с шестью тысячами всадников не помочь мне победить Сурену, а затем вместе пойти на Орода?