Марк Красс

Действовал Марк Лициний как очень плохой и трусливый ученик Суллы. Своими жертвами он избрал богов, которые были безразличны римлянам и грекам. Первым грабежу подвергся храм хеттско-арамейской богини Деркето в городе Йераполисе, что на севере Сирии. Далее проконсул прибрал к рукам сокровищницу тысячелетнего храма иудейского бога Яхве в Иерусалиме.

Красс не стал, как Сулла, переплавлять золото и серебро храмов в монету и чеканить на ней собственный профиль, а просто сложил награбленное в сундуки, как говорится, на черный день. Утверждали впоследствии, что Марк Лициний так и не притронулся к золоту даже чужих богов. Увы! Деяния великого Суллы невозможно повторить.

Занимаясь исключительно добыванием денег, то есть занятием более для него привычным, Красс совершенно, казалось, перестал интересоваться своими легионами, месопотамскими городами и даже парфянами. Парфяне сами напомнили о себе. В конце зимы послы царя Орода II явились к проконсулу Сирии.

Держались они надменно и гордо, словно сами были владыками Парфии. Будь на месте Красса менее терпеливый военачальник, не сносить бы заносчивым послам головы. Впрочем, если бы они вели себя по-иному, их лишил бы жизни собственный царь. В памяти еще свежи были воспоминания, когда парфянский посол был казнен только за то, что во время переговоров с Суллой сел не в то кресло.

Говорил в основном старший из послов по имени Вагиз. Остальные, блистая золотом одежд из дорогих тканей, составляли его весьма достойное сопровождение.

— Римлянин, — обратился Вагиз к Крассу, — почему твое войско напало на города царя Орода?

— Земли между Тигром и Евфратом никогда не принадлежали Парфии.

— Чьи же они? — удивился Вагиз.

— Тебе и твоему царю известно, что города, занятые моими легионерами, заселены греками, а не парфянами. Римский народ решит их дальнейшую судьбу и сообщит об этом царю Парфии.

— Какое дело римскому народу до далекой Месопотамии?

— Где бы ни находился обиженный народ, Рим придет и защитит его.

— До твоего прихода ни один город между Тигром и Евфратом не выражал своего недовольства правлением царя Парфии.

— Я не намерен оправдываться перед тобой, посол. Говори, что велел передать твой господин, и уходи прочь.

— Надеюсь, ты оценишь великодушие царя Орода. Он повелел передать, что если войско Красса послано римским народом, то война будет жестокой и непримиримой. Если же, как говорят, Красс поднял на парфян оружие и захватил их земли не по воле отечества, а ради собственной выгоды, то мой царь воздерживается от войны. Снисходя к твоим годам, Ород готов отпустить римских солдат из наших городов, где те находятся скорее под стражей, чем на сторожевой службе.

— Посол, ты злоупотребляешь моим терпением, а оно не бесконечно.

— Каким же будет твой ответ? — невозмутимо спросил Вагиз.

— Ответ?! — Красс начал выходить из себя. — Ты и твой царь получите его в Селевкии.

Вагиз рассмеялся и протянул обращенную вверх ладонь:

— Скорее здесь вырастут волосы, чем ты, Марк Красс, увидишь Селевкию.

Плохие знамения

Визит парфянских послов, казалось, разбудил Красса. Прямые оскорбления, брошенные в лицо бесстрашным Вагизом, заставили проконсула действовать быстро и решительно. Великий вымогатель, талантливый мастер добывания денег вновь стал военачальником.

Все наиболее значимые дела римляне начинали, только посоветовавшись с богами. Красс не стал нарушать древние традиции, хотя ему и жаль было тратить время теперь, когда враг бросил вызов.

Для посещения Марк Красс избрал храм Афродиты — богини любви и красоты. Афродита была весьма почитаема в Сирии и вообще на Востоке. Она обладала огромной силой и властью, но все же не очень годилась в помощники Крассу. Просто храм Афродиты оказался ближайшим жилищем бога на пути проконсула.

Красс с презрительной усмешкой взглянул на роспись в храме, где Афродита была изображена в окружении свиты диких зверей — львов, волков, медведей, — усмиренных любовным желанием, вселенным в них богиней. Красс не собирался покорять парфян любовью, но очень скоро он был наказан за свое легкомыслие и гордыню.

На дороге к храму Афродиты оказалась небольшая впадина. Раньше здесь росло дерево, и желающие поклониться богине были вынуждены обходить его. Жрецы решили спрямить дорогу к храму и приказали уничтожить это препятствие. Рабы разровняли землю, но сделали свою работу спустя рукава, недобросовестно, не утоптали, как следует, почву на этом месте. После каждого дождя земля здесь оседала и образовала небольшую ямку.

Красс вышел из храма вместе с сыном Публием. По обе стороны дороги тысячи легионеров приветствовали проконсула и его сына, известного своими подвигами в Галлии. Естественно, оба Красса отвечали на приветствия, а не смотрели себе под ноги.

Вдруг нога Публия попала в злополучную ямку, и он споткнулся.

Стоящие по сторонам легионеры издали возглас ужаса. Марк Красс решил, что сзади возникла какая-то опасность, и инстинктивно обернулся. В это время и его нога соскользнула в коварную ямку. Проконсул налетел на сына и свалил его наземь.