Марк Красс

– Проконсул, мы видели лагерь парфян несколько мгновений… Очень много людей и коней. Может быть, десять тысяч, может, восемь, а может, и пятнадцать… Затем на нас со всех сторон посыпались стрелы. Парфяне стреляют очень метко, а их стрелы вонзаются со страшной силой. Из посланной тобой сотни уцелели лишь мы, и то, как все видели, только чудом, – все вместе разведчики попытались описать то немногое, что они смогли рассмотреть.

– Вы принесли хорошую весть, – мрачно промолвил Красс. – Я рад, что парфяне, наконец, отважились сразиться с нами.

Истощенные переходом через безводную пустыню легионеры вовсе не разделяли оптимизма проконсула. Сейчас им меньше всего хотелось ввязываться в битву, но перед лицом опасности они безропотно подчинялись приказам Красса.

Проконсул поспешно принялся строить войско в боевой порядок. Чтобы исключить обходы и окружение, он растянул пеший строй на возможно большее расстояние. Конницу распределил по обоим флангам. Один из флангов Красс поручил Гаю Кассию, другой – своему сыну Публию, а себе взял центр.

Построившись подобным образом, легионы продолжили движение к заветной реке. Вспомогательные отряды быстро вырубили прибрежный кустарник на ширину боевого порядка римлян и убрали его с дороги. Войско, не нарушая строя, начало спускаться к воде.

Легионеры вслух благодарили богов, позволивших им дойти до реки, а многие благодарили даже парфян за то, что те повременили с нападением и дали возможность утолить жажду. Все радовались. Лишь Марка Красса мучили тревога и сомнения. Он не мог понять: почему парфяне не сделали эту реку на краю пустыни рубежом своей обороны? Почему враг дал беспрепятственно выйти к воде, недостаток которой легионеры ощущали много дней? Возможно, парфяне боятся римлян, а возможно, настолько уверены в своей победе, что великодушно позволили ослабевшему противнику хотя бы частично восстановить свои силы…

– Как думаешь, Гай, – проконсул обратился к своему квестору, – куда подевался Абгар со своими арабами?

– Он там, где ему и следует находиться – подле шатра своего господина Сурены. Я же предупреждал тебя, Марк Лициний, не верь подлой змее.

Река была немноговодна. Самые глубокие места доходили человеку до пояса. Она не создала никаких препятствий для переправы войска.

Римляне заходили в воду и жадно пили, обливаясь при этом с головы до ног, затем набирали полные баклаги. Первые в строю легионеры в полной мере насладились водой Балисса, которая в этот миг была вкуснее и желаннее самых лучших вин в мире.

Река бурлила и пенилась под копытами лошадей, под ногами десятков тысяч людей. Идущим сзади воинам пришлось довольствоваться мутной жидкостью, смешанной с илом и песком. Легионеры черпали воду сложенными в ковшик ладонями и пили, подождав лишь несколько секунд, чтобы дать песку осесть на руки.

Опасаясь внезапного нападения, Красс, его легаты и военные трибуны изо всех сил подгоняли легионеров. Многие даже не успели толком утолить жажду.

Римляне поднялись на небольшую возвышенность за рекой, и их взорам, наконец, открылся лагерь Сурены.

Парфяне вели себя совершенно беспечно. Они разбрелись на огромном пространстве и занимались кто чем: многие, собравшись толпами, варили в котлах какую-то еду, другие просто лежали.

Прошло уже несколько часов, как разведчики донесли, что парфяне строятся для битвы, но с тех пор, по мнению тех же разведчиков, ничего не изменилось. Казалось, время остановилось в этом краю. Собственно, такая мысль посещала многих легионеров, когда они долгими днями шли по однообразному ландшафту под неизменно беспощадным солнцем.

Впрочем, не все предавались беззаботному отдыху в лагере парфян. Тысячи две тяжелых всадников, так называемых катафрактариев, стояли подле одетых в железо лошадей и готовы были в любую минуту вскочить на них и броситься в бой. Лошади не просто послушно стояли возле своих хозяев, они образовали строй в виде клина. С возвышенности он напоминал наконечник стрелы, своим острием направленный против римских легионов.

Красс понял, какую опасность представляют железные всадники для растянутого строя римлян. Они могли в любом месте пробить брешь и разделить легионы надвое. С лихорадочной поспешностью он принялся перестраивать войско. Проконсул приказал легионерам сомкнуть ряды и построиться в глубокое каре. Конницу же он разделил между легионами, дабы ни один из них не остался без прикрытия и мог бы ударить врага в любом направлении, не страшась за собственную безопасность.

Легаты Красса посчитали такие распоряжения весьма разумными и старались выполнять их как можно быстрее. Некоторые про себя удивились бездействию парфян, но не стали говорить об этом вслух. Да и не до разговоров было.

Тем временем легионеры все настойчивее напоминали, что давно прошло время обеда и не мешало бы перед битвой набраться сил. Красс разрешил пить и есть, но не покидать строй. Ни о какой горячей пище не могло быть и речи.

Парфяне почему-то терпеливо ждали, пока римляне утолят голод сухарями из пшеничной муки и запьют водой из Балисса.