Мария-Изабель

— И у тебя было не две рубашки, а одна!

— И купила её не женщина, а мужчина!

— К тому же, буквально за одну минуту!

— А почему ты забыла про купленный для первой швеи новый оверлок?

— Ну, нет! Платья ты стала шить гораздо позднее, месяца через три!

В конце концов, Мария даже расстроилась:

— Мне как-то даже неинтересно тебе рассказывать. Ты совершенно всё знаешь! Хочу тебе чем-то похвастаться, чем-то удивить и ничего не получается.

Хоссе, не отрывая взгляда от автострады, взял её руку и прижал к своим губам:

— У тебя всё получается, дорогая. — Сказал он чуть спустя. — Потому что самое большое чудо — это ты и то, что ты существуешь в этом мире. А удивляться тобой я никогда не буду…. а буду просто восхищаться! Согласна?

Мария обхватила рукой его за шею, погладила по волосам и прильнула щекой к его плечу:

— Ну, как можно не согласиться с таким поклонением?

Они замолчали. И так проехали оставшуюся часть пути, не проронив ни слова. Мария даже под конец задремала с мыслью о том, что впереди ещё уйма времени, целая жизнь, и они успеют наговориться, сколько им захочется.

Проснулась она от лёгкой встряски, когда автомобиль въезжал с автострады на более старую дорогу. Та вела в небольшой городок, раскинувшийся в долине возле самого моря. Старые, добротные здания, чередовались с новыми, многие из которых были построены под старину. Но даже в их линиях сквозила некая лёгкость и воздушность современного стиля. Всё утопало в густых кронах деревьев и буйной зелени, перемежающихся иногда остропикими листьями пальм. Многие въезды во двор были покрыты высокими арками, сплошь увитыми виноградом, среди листьев которого уже появлялись первые светлые соцветия, из которых в будущем должны были налиться тяжёлые соковитые гроздья.

Возле одного из таких въездов Хоссе и остановился, не доехав какой-то десяток метров. Заглушил мотор и, повернувшись к Марии всем корпусом, взял её руки в свои.

— Дорогая, у меня к тебе есть один важнейший для меня вопрос. — Руки его еле заметно дрожали, а лоб, несмотря на прохладу от работающего кондиционера, покрылся маленькими бисеринками пота.

— Я слушаю, — она попыталась подбадривающе улыбнуться.

— Я хочу представить тебя как мою будущую жену. И поэтому хочу спросить, согласна ли ты, выйти за меня замуж?

Мария-Изабель уже примерно знала и предчувствовала этот вопрос. Её сердце и разум, вместе с женской интуицией, предполагали подобное. Но всё равно — это было неожиданно! Её даже затошнило: внутри всё сжалось, спирая дыхание не то от счастья, не то ещё от чего-либо, а на глазах выступили непроизвольные, никогда ранее не позволяемые, слезы.

Хоссе не выдержал затянувшейся паузы и ещё больше занервничал:

— Может… я, что-то… не так?

Мария справилась со своим дыханием и, глубоко вздохнув, сказала сквозь слезы тихим голосом:

— Нет, нет, дорогой! Всё хорошо! Просто всё так слишком хорошо, что мне не верится! — она смахнула выступившие слезы и увидела лицо Хоссе выражавшее ожидание, смятение и даже смущение.

— Конечно, я согласна!

Выражение лица Хоссе моментально прояснилось, а глаза прямо-таки засияли от счастья.

— Ура! — с шумом выдохнул он из себя и бросился целовать свою возлюбленную в руки, плечи, шею, щёки, губы, глаза, короче всюду, куда могли достать его горячие ищущие губы. Мария стала игриво уклоняться, посмеиваясь от удовольствия. Потом у неё вырвалось:

— Можно подумать ты не знал, что я соглашусь!

— Но дорогая! — он вмиг посерьезнел, простучал себя легонько по голове. — Одно дело знать! — потом вздохнул, хватаясь двумя руками за сердце. — А совсем другое — делать предложение! Знаешь как это страшно? — он даже сделал огромные глаза, как бы показывая степень своего испуга.

— Не знаю, не знаю! — засмеялась Мария. — Но догадываюсь! Поэтому в награду за твою смелость, награждаю тебя одним поцелуем! — и подставила губки.

— Всего лишь одним?! — капризно возмутился Хоссе.

Она невинно отвела глазки в сторону и промурлыкала:

— Но я ведь ничего не сказала о его продолжительности.

— А-га! — сообразил он, воодушевляясь и притягивая её к себе поближе. — Тогда приступим!

Поцелуй был очень сладким и очень долгим. И продолжался бы, пожалуй, до бесконечности, если бы не звонкий детский крик, раздавшийся сверху, со стороны мощного каменного забора, обрамляющего усадьбу:

— Дядя Хоссе, дядя Хоссе приехал!

Они смущённо отпрянули друг от друга и пригнулись к лобовому стеклу, высматривая кричавшего. Но успели лишь заметить курчавую шевелюру, спрыгнувшего во внутрь сада, мальчугана.

— Это мой племянник — Эладио. — объяснил Хоссе. — Огонь мальчишка! Сейчас всех переполошит, сама увидишь, сколько шуму будет, — потом завёл мотор, подъехал поближе к солидным металлическим воротам и, с помощью пульта дистанционного управления, открыл их.

— О! Как здесь всё современно! — похвалила Мария. Хоссе в тон ей похвастался:

— Ты знаешь, тут даже радио есть…

— Да ты что?!

— С изображением… цветным!..

— ?!?!

— Телевизором называется!

— О-о-о! — она в восторге закатила глаза. — Невероятно! Какой прогресс! — и они оба от всей души захохотали.