Марья-царевна из Детской Областной

А вообще, если даже считать, что все раннее сказанное — ужас-ужас-ужас, надо ж, в конце концов, собрать полную коллекцию! А то двух богов, получается, обидела, а к третьему даже в храм не заглянула…

Если это, конечно, не их же храм… А то будет двойное оскорбление — и тогда даже горстки пепла не останется, после того, как тебе молния в маковку приземлится.

Короче, будем исправляться!

Ну, или постараемся очень уж сильно в этом самом Ночном храме не хулиганить и стекла не бить.

Если они, конечно, здесь есть.

* * *

Конюшня находилась чуть поодаль от остальных построек Ночного храма — вещие животные содержались подле восточной стены ограды.

Кощей прошел мимо учеников волхвов, беспокойно топчущихся на пороге конюшни и боящихся заглянуть внутрь, дернул тяжелую дверь и шагнул внутрь.

Белый конь Святовита был все так же неспокоен: жеребец фыркал, мотая головой и недовольно всхрапывая. Изредка скакун замирал, а затем принимался бить копытом…

Стоявший подле яслей седой полуверец с тяжелыми бронзовыми браслетами на запястьях не сводил мрачного взгляда с беспокойного зверя.

— Что скажешь, Лютогост?

Волхв оглянулся. Полуверская, оборотническая кровь ближе к старости взяла полную силу: на щеках начинала пробиваться бурая шерсть, а кости черепа уже начали искажаться, вытягиваясь и придавая мужчине звериный облик.

— Плохо дело, мой царь. Индрик с каждым часом все беспокойнее.

— И как это можно истолковать? — спросил Кощей — а сам знал ответ…

— Что-то страшное грядет, мой царь…

— И сколько у нас времени?

Волхв опустил глаза:

— Не больше седьмицы.

По крайней мере, теперь было ясно не только, что происходит, но и когда это ждать… Оставался только вопрос — как со всем этим бороться. И ответа на него пока не было…

Впрочем, возможность хотя бы попытаться заглянуть в будущее была.

— Сможешь погадать?

Полуверец оглянулся на коня:

— Только не с ним. Индрик сейчас не даст никакого знания.

Кощей пожал плечами:

— Хотя б на жребиях Белобога и Чернобога, — помолчал, собираясь с силами, и тихо признался: — Мне сейчас нужен любой ответ…

Лютогост дернул уголком рта: по бурой шерсти на щеке пробежала легкая волна

— Лучше к Ягице Кощеевне сходи за чет-нечетом.

Молодой царь кивнул:

— И у нее я спрошу. Но позже.

Он и сам не мог сказать, почему сейчас ему настолько было нужно тайное знание волхва. Любое гадание не даст точного ответа. Да и истолковать его не всегда возможно… Но душа почему-то яростно требовала задать вопрос, получить ответ! Пусть туманный, пусть запутанный, но хотя бы какой-то…

Полуверец долго молчал, кусая губу, размышляя, что сказать повелителю, а затем резко кивнул:

— Пойдем, мой царь.

* * *

Как и царские хоромы, Ночной храм состоял из множества раскиданных по двору теремов. Правда, в отличие от тех, которые Маша видела до этого, стены здешних зданий были не раскрашены во все цвета радуги, а покрыты искусной резьбой — на каждом строении своя. На одном тереме резчик разместил животных: выли на луну вытянувшиеся в струнку волки, скалились огромные медведи, бежали ушастые зайцы, стройные лисы вынюхивали что-то у самой земли, расправляли крылья парящие у самого конька соколы и орлы. На другом — водили хороводы юные девицы и играли на свирелях пастушки. На третьем — кружились в бесконечном беге крылатые псы…

Рассматривать можно было до бесконечности.

— Какому богу хочешь поклониться, царевна? — поинтересовался мягкий голос из-за спины.

Маша понятия не имела, какой бог там за что у славян отвечал, и вообще, как их там звали — хорошо хоть, в свое время про Велеса вспомнила — а потому наугад ткнула пальцем в ближайший терем — на нем были изображены женщины за прялками:

— Сюда можно?

Огненный Змей пожал плечами:

— Почему нет?

Мужчина услужливо распахнул дверь, украшенную изображениями горящих колес, и Маша шагнула через порог.

— Я подожду снаружи, — выдохнул голос за спиной: — Макошь не одобряет, когда мужчины посещают ее придел.

Макошь?!

Маша резко развернулась на каблуках, но дверь уже захлопнулась прямо перед ее носом.

Тут, конечно, можно было самой створку толкнуть — вряд ли ее снаружи бревном подперли, — и женщина уже даже руку подняла… Но пальцы замерли в сантиметре от гладкого дерева, Орлова осторожно прикоснулась к резьбе с изображением колеса, провела ладонью по теплым плашкам и медленно развернулась обратно.

Ну не испепелят же ее молнией, в конце концов? Даже если предположить, что здесь есть что-то сверхъестественное — Маша ж, в самом деле, не сказала ничего такого ужасного. А когда еще у нее будет шанс посмотреть на храм Макоши?

Свет проникал через окошки у самого потолка. Помещение было разгорожено спускавшимся от потолка алым бархатным пологом, на стенах, как и снаружи, была нанесена резьба — как и снаружи, изображающая прядильщиц.

Маша медленно пошла вдоль стены, разглядывая изображения. Дошла до самого угла, бросила взгляд в сторону полога и обнаружила, что он загибается по прямым углом, позволяя пройти вдоль боковой стены.