Маргарет Тэтчер

Всякому почет по заслугам, так что среди советников Маргарет следует упомянуть и всемогущего руководителя пресс-службы дома 10 Бернарда Ингема. Он оставался на своем посту все 11 лет, что она была у власти. Это был невероятно успешный переговорщик, хотя при этом хватка у него была как у британского дога. Само воплощение верности и преданности, под грубой внешней оболочкой он был мягок и нежен, как голубь, но при этом еще и хитер, как змей. Очень быстро освоив науку приручения журналистов, он стал в журналистике настоящим знатоком. Чудесным образом смешивая искренность и откровенность со слухами и неофициальными сообщениями (как говорится, не для протокола), любезность со злобными выкриками, он не имел равных в умении манипулировать прессой или, по крайней мере, оказывать на нее влияние. Когда в прессу проскальзывала какая-либо информация из источников, близких к дому 10 по Даунинг-стрит, можно было быть уверенным, что за этим стоит Ингем. Он организовывал утечки информации просто мастерски, докладывая об этом только Маргарет, с которой виделся ежедневно по утрам, представляя ей краткий обзор прессы. Он работал не на правительство, он работал на Мэгги и для Мэгги, только для нее. Министры его боялись и даже ненавидели. Найджел Лоусон пишет в книге «Взгляд из дома № 11 по Даунинг-стрит»: «Ингем общается с прессой, и основанием для его общения служит утверждение, что всем хорошим страна обязана Мэгги, а всем плохим — ее министрам». Он был замешан во всех темных и неблагодарных делах. Когда возникала необходимость скомпрометировать кого-то из членов кабинета министров, это он, Ингем, разоблачал его ошибки и недостатки, реальные или только предполагаемые. «Площадка» оказывалась подготовленной, и оставалось только отрубить голову. «Дело Уэстленда», несомненно, дело его рук. Ингем сумел стать столь незаменимым и необходимым, что, когда он вздумал подать в отставку, она была отклонена.

Обладая огромным талантом к ведению переговоров, Ингем смог помочь «Железной леди» заручиться согласием на сотрудничество, пусть даже молчаливое, многих газет. Если Маргарет не удалось полностью заставить склониться перед ней Би-би-си, то в печатных СМИ она нашла драгоценную поддержку. Кроме газет, традиционно поддерживавших консерваторов, таких как «Дейли телеграф» или «Санди телеграф», она пожелала иметь и другие; использовав свое влияние, она позволила Руперту Мердоку «наложить свою лапу» на такие престижные издания, как «Таймс», «Санди таймс» или более доступную газету «Сан». Конечно, редакционные команды постепенно подверглись «чисткам» в том плане, что из них были удалены противники правительства и введены его сторонники. Это явно не волновало Маргарет сверх меры; однажды она сказала: «Я нахожу отвратительным, что журналисты, чувствующие, что они вольны писать что угодно, приходят в такое волнение, когда человек, имеющий немного денег и считающий, что у него есть что сказать в средствах массовой информации, покупает их газету». Несомненно, плюрализм мнений не был для Маргарет основной заботой. Она полагала, что, имея в своем распоряжении телевидение, «Гардиан» и такие газеты, как «Индепендент», ее противники имели достаточно просторную трибуну, чтобы высказывать свое мнение. А в остальном, как она считала, капитализм должен устанавливать свои правила; к счастью, капитализм был на ее стороне. И Бернард Ингем играл далеко не последнюю роль в ее особых партнерских отношениях…

Ослабленный кабинет министров, но сохраненный парламент