Маресьев

Почти 8 лет Маресьев проработал с маршалом Советского Союза Семеном Константиновичем Тимошенко. Это был настоящий патриот Отечества, человек сильной воли, большой целеустремленности, честности и нравственной силы. Одновременно его знали как отзывчивого и душевного товарища. Семен Константинович обладал аналитическим умом, рассудительностью, деловитостью и трудолюбием. По словам Маресьева, его руководитель всегда занимал активную жизненную позицию, проявлял постоянную заботу о ветеранах войны, страстно отстаивал их права.

К значимым успехам СКВВ того периода можно отнести работу по увековечиванию памяти о погибших воинах. При активной поддержке комитета, в частности, Тимошенко и Маресьева, был открыт мемориал «Партизанам Смоленщины», на территории бывшего фашистского концлагеря Маутхаузен установлен памятник Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Д. М. Карбышеву. Тогда же существенно укрепились международные связи с ветеранскими организациями Европы, Азии, Африки и Америки. Показательный штрих: к 1969 году СКВВ установил отношения с 60 организациями, входившими в Международную федерацию борцов Сопротивления и с 20 самостоятельными комитетами и комиссиями бывших фронтовиков. Кроме того, только в течение 1968–1969 годов СКВВ направил в зарубежные страны более 40 делегаций советских ветеранов войны, столько же групп участников Второй мировой войны было принято в Советском Союзе.

С особой теплотой Маресьев отзывался о Павле Ивановиче Батове. Генерал армии, увенчанный двумя Звездами Героя Советского Союза, был необыкновенно скромным, истинно русским человеком. Сблизило Маресьева и Батова еще одно обстоятельство: оба были волгарями. Вместе они проработали почти 11 лет. В тот период большое внимание было уделено развитию и совершенствованию общественных комиссий. Были созданы Международная комиссия, Комиссия увековечивания памяти погибших при защите Отечества, Наградная, Организационная, которые возглавили бывшие фронтовики. Выросло и число секций — с 17 до 36. Что Батов, что Маресьев стали частыми гостями на Центральном телевидении в программе «Победители. Клуб фронтовых друзей».

Сам Батов так отзывался о Маресьеве: «Поражаюсь его [Маресьева] энергии и силе духа. Знаю порой, что он нездоров, что не все в порядке со здоровьем жены и сына, а он готовит документы к очередному заседанию президиума, встречается с посетителями комитета и делегациями… И все это спокойно, четко, без сутолоки и спешки. И не принимает никаких увещеваний, уговоров отдохнуть, на несколько дней уйти от дел. Нет, продолжает выполнять многочисленные задачи, не упуская ничего, вплоть до самых малозначащих, казалось бы, деталей. В то же время безошибочно отбирает и отметает все то, что не входит в круг его непосредственных задач и может состояться без его личного участия».

В период совместной работы Батова и Маресьева СКВВ был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Это событие произошло в мае 1975 года, когда страна отмечала 30-летие Победы советского народа над фашистской Германией. Орден СКВВ был вручен за большой вклад ветеранов войны в дальнейшее развитие народного хозяйства, патриотическое воспитание молодежи и плодотворную деятельность по укреплению дружбы между народами.

Не принижая заслуг того или иного председателя Советского комитета ветеранов войны, нужно сказать, что Маресьев играл огромнейшую роль в его повседневной деятельности. Прославленная летчица, Герой Советского Союза Н. В. Попова, проработавшая с Маресьевым много лет, вспоминала: «Я всегда преклонялась перед Алексеем Петровичем. В военную пору он поднялся на олимп мужества. Многие годы, по сути, был первой скрипкой в Советском комитете ветеранов войны. К нему шли и шли люди. Одни за советом, другие с какой-либо житейской просьбой, третьи просто так, чтобы взглянуть на человека, олицетворяющего Мужество, Стойкость, Волю.

А он оставался самим собой: скромным до бескрайности и по-человечески мудрым, доступным и доверительным. Мы часто бывали вместе на различных встречах с детьми. И я, как руководитель комиссии, обычно представляла его аудитории. Конечно же, стремилась сказать о нем ярче и полнее. А он с некоторой долей укора говорил:

— Не надо, Наденька, обо мне так подробно и возвышенно говорить. Нужное я и сам скажу.

В нем жила чисто человеческая мудрость. В чем-то он был схож с хорошим сельским учителем. Говорил просто, ровно, спокойно, иногда прибегая к каким-либо житейским советам. И эта его незатейливость в разговоре покоряла слушателей — от убеленных сединой ветеранов до малолетних школьников.

Дети искренне любили Алексея Петровича, можно сказать, обожали. Помнится такой случай. Однажды Алексей Петрович не приехал вовремя на встречу со школьниками. Мы ждали его свыше часа. И тут я сказала:

— Ребята, может быть, на этом закончим встречу?

В ответ услышала:

— Нет, нет. Будем ждать. Мы приехали, чтобы увидеть Маресьева, услышать его.