Мао Цзэдун

Его дети находились на попечении других людей. Как они жили? Что чувствовали? Ничего этого он не знал. А между тем на долю его сыновей выпали немалые испытания. Как мы помним, вскоре после гибели Кайхуэй местные коммунисты-подпольщики за взятку добились освобождения из-под стражи его старшего сына, восьмилетнего Аньина. Вместе с братьями, семилетним Аньцином и трехлетним Аньлуном, он стал жить у бабушки в деревне Баньцан. За домом, разумеется, была установлена слежка: полицейские надеялись, что через детей они каким-то образом выйдут на самого Мао. Ведь отец должен был, по их понятиям, позаботиться о своем потомстве.

Но дни проходили за днями, а ни Мао, ни его связные не объявлялись. Вместо них накануне Лунного нового года (16 февраля 1931 года), когда все, в том числе и жандармы, готовились к празднику, в дом бабушки Сян Чжэньси постучал неизвестный. Он принес письмо от Цзэминя жене старшего брата Кайхуэй, Ли Чундэ, жившей в том же доме. Брат Мао просил переправить своих племянников к нему в Шанхай — в целях безопасности. Его жена, бездетная Цянь Сицзюнь, очень беспокоилась о судьбе детей. Именно она и уговорила Цзэминя написать письмо. Ли Чундэ вспоминает: «Я раскрыла конверт с быстро бьющимся сердцем и при свете масляной лампы с удивлением узнала почерк Мао Цзэминя. Он… сообщал мне день и место [нашей будущей встречи] и объяснял, как установить контакт с [нужными] людьми». Посоветовавшись с родными, Ли решила принять предложение Цзэминя. По конспиративным соображениям старшим детям дали новые имена, которые те обязаны были запомнить. Аньина назвали Юнфу («Всегда счастливый»), а Аньцина — Юншоу («Всегда здоровый»). Изменили им и фамилию — с отцовской на материнскую — Ян. После этого через Чаншу и Ухань Ли Чундэ вместе с детьми отправилась в Шанхай. Она играла роль их мамы. В поездке их сопровождала бабушка Сян Чжэньси.

Тяжелое путешествие заняло несколько дней, и когда, наконец, измученные детишки добрались до дяди Цзэминя, они стали плакать. По какой-то причине дети считали, что везут их к отцу, а оказалось, что жить им придется в конспиративном детском саду «Датун», на территории международного сеттльмента. Так решил Чжоу Эньлай. Этот шанхайский приют, созданный для детей работников КПК на деньги коминтерновской организации МОПР, был, конечно, не лучшим на свете домом младенца, но другого все равно не было. Там в то время жили около 30 детей, в том числе дочери хорошо знакомых нам Ли Лисаня и Цай Хэсэня, а также сын Пэн Бая. Одной из воспитательниц была жена Ли Лисаня. Но сыновья Мао переезжать туда не хотели. «Я хочу к папе, — рыдал Аньин. — Я должен отомстить за маму!» Дети цеплялись за платье Ли Чундэ, умоляя забрать их домой. «Их крики, словно ножом, резали мое сердце», — вспоминает Ли. Жена Цзэминя пыталась их успокоить, но у нее самой текли слезы. Как будто знала, что самое страшное ждет ее племянников впереди.

Вскоре после переезда в приют маленький Аньлун заболел. В ближайшем госпитале поставили диагноз: дизентерия. Шансов не было никаких. Он скончался[60]. А вскоре в связи с предательством Гу Шуньчжана детский сад был закрыт. Дядя Цзэминь и тетя Сицзюнь покинули город, направившись сначала в Гонконг, а затем в один из советских районов. А никому не нужных сыновей Мао Цзэдуна взял к себе в дом на время директор сада «Датун» Дун Цзяньу, являвшийся по совместительству сотрудником спецсектора ЦК (конспиративное имя — пастор Ван). Но вскоре и он должен был уехать — в Ухань. Дети остались на попечении его бывшей жены Хуан Хуэйгуан, которая ничего не знала о их происхождении и особого внимания им не уделяла. У нее у самой было четверо детей.

Аньин и Аньцин все время ждали вестей от папы. Через дядю Цзэминя еще тогда, когда тот собирался покинуть Шанхай, они передали ему письмо. Но отец так ничего и не сделал, чтобы спасти их, несмотря на то, что письмо действительно получил. И тогда, в конце лета 1932 года, они сбежали от тетушки Хуан. Четыре года бродяжничали по грязным улицам, рылись в мусорных ямах, собирали объедки и окурки, подрабатывали у торговца лепешками, торговали газетами. Терпели побои и издевательства. Члены шанхайской парторганизации нашли их только весной 1936 года. И тут интерес к их судьбе проявил всемогущий Сталин. С его согласия ЦК КПК организовал их выезд (через Гонконг, Марсель и Париж) в Советский Союз. По иронии судьбы занимался их отправкой все тот же знакомый им пастор Ван⁵⁴.