Мао Цзэдун

Не в силах сдержать раздражение, Сталин начал требовать от ЦК КПК невозможного: направить «левый» Гоминьдан на развертывание аграрной революции во всех провинциях, принять меры к организации «восьми или десяти дивизий» революционных крестьян и рабочих в качестве «гвардии Уханя», настойчиво доводить до ванцзинвэевцев мысль о том, что если они «не научатся быть революционными якобинцами, они погибнут и для народа, и для революции»⁷¹. Сталин просто не понимал, каково было в действительности соотношение сил в Китае, а потому настойчиво диктовал: «Без аграрной революции победа невозможна… Мы решительно стоим за фактическое взятие земли снизу… Надо вовлечь в ЦКГ[оминьдана] побольше новых крестьянских и рабочих лидеров снизу… Нынешнее строение Гоминьдана надо изменить. Верхушку Гоминьдана надо обязательно освежить и пополнить новыми лидерами, выдвинувшимися в аграрреволюции, а периферию надо расширить за счет миллионов из рабкрестсоюзов… Надо ликвидировать зависимость от ненадежных генералов… Пора начать действовать. Надо карать мерзавцев»⁷². По воспоминаниям Чжан Готао, когда одну из таких телеграмм Сталина прочли на Политбюро ЦК, «присутствующие не знали, плакать им или смеяться… Как могли мы в тот момент говорить об устранении ненадежных генералов?»⁷³ Чэнь Дусю только и мог, что развести руками: «Раньше Зиновьев указывал нам помогать буржуазии, а теперь Сталин предлагает нам в 24 часа провести аграрную революцию»⁷⁴.

В это тревожное время Мао Цзэдун собрал у себя братьев. Он хотел обсудить ситуацию. Чтобы не волновать Кайхуэй, они делали вид, будто играют в мацзян[33]; на самом же деле решали, что делать дальше. Понимая, что Ван Цзинвэй очень скоро пойдет по стопам Чан Кайши, Мао сказал:

«Нельзя ждать, когда нас убьют, нужно или уходить вместе с армией [как раз тогда части 4-го корпуса выступали в поход на город Цзюцзян, расположенный к юго-востоку от Учана, на границе провинций Цзянси и Хубэй], или возвращаться в Хунань». Было решено, что старшие братья будут добиваться командировки в Хунань, тогда как Цзэтань отправится вместе с 4-м корпусом. Тогда же постановили, что беременная жена Цзэтаня вместе с Кайхуэй и сыновьями Мао как можно скорее покинут Учан и вернутся в Чаншу⁷⁵.

Вскоре после этого Мао Цзэдун обратился к Чэнь Дусю с просьбой послать его в Хунань для того, чтобы принять меры по спасению хотя бы того, что можно было еще спасти. Просьбу Мао поддержал Цай Хэсэнь, предложивший реорганизовать хунаньский партком, а Мао поставить там секретарем. Чэнь, однако, хотел направить Мао Цзэдуна на партийную работу в Сычуань, но тот не согласился. 24 июня Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК принял предложение Цая, и Мао немедленно выехал в Чаншу. Туда же вскоре отправился и его брат Цзэминь⁷⁶.

А события по-прежнему разворачивались с лихорадочной быстротой. Единый фронт разваливался буквально на глазах. В середине июня стало известно, что по пути Чан Кайши активно готовится пойти Фэн Юйсян, считавшийся в «левом» Гоминьдане и Коминтерне одним из наиболее надежных военачальников. И через несколько дней Фэн действительно совершил переворот, учинив жесточайшую резню в Чжэнчжоу, столице провинции Хэнань. Резко осложнилась обстановка и в самой Ухани. Бизнес оказался парализован, магазины закрылись, предприятия перестали работать. Все деловые люди старались по возможности бежать из города: ведь ему угрожали буквально со всех сторон. Недовольство населения неуклонно росло, цены взвинчивались катастрофически, росла инфляция, в политике царил хаос. У большинства членов ЦК было ощущение, что они «сидят ночью в доме с дырявой крышей, когда на дворе бушует непогода»⁷⁷.

В этих условиях Чэнь буквально через десять дней после принятия решения о реорганизации в Хунани, в самом начале июля, отозвал Мао назад в Ухань. По словам Мао, он боялся, что его радикальные действия вызовут восстание Тан Шэнчжи⁷⁸. Что-то Чэнь еще надеялся склеить, созывал в доме Бородина в Ханькоу расширенные заседания ЦК и Политбюро, дискутировал с Роем и Бородиным. Но все было тщетно. 12 июля под давлением Москвы он вынужден был уйти в отставку, а всего через три дня после этого с коммунистами порвал Ван Цзинвэй. Поражение китайской компартии, а с ней и сталинской линии в Китае стало фактом.