Мао Цзэдун

Перемена происходила медленно. Как и в Дуншани, Мао потребовалось около года, чтобы освоиться в новом коллективе окончательно. Ставший его ближайшим другом Сяо Юй так описывал их знакомство: «В то время я был студентом-старшекурсником, и подойти ко мне первым Мао не решался. Из небольших студенческих эссе, в изобилии развешанных по стенам аудиторий, мы имели некоторое представление о взглядах и идеях друг друга. Между нами зародилась едва осознаваемая симпатия. Через несколько месяцев мы столкнулись в пустом коридоре. Мао остановился напротив меня: «Приветствую вас, мистер Сяо». В стенах колледжа студенты могли общаться друг с другом только на английском. «Какой номер у вашего кабинета? — Естественно, это было ему известно, и вопрос служил просто предлогом начать разговор. — Я хотел бы после занятий зайти посмотреть ваши статьи, если только вы не будете против…»

Лекции заканчивались в четыре, а около пяти мы уже наслаждались нашей первой беседой. На прощание Мао сказал, что хотел бы встретиться и завтра. Взяв пару моих литературных очерков, он отвесил глубокий поклон и вышел. Он вообще был в высшей степени вежливым и, приходя ко мне, всегда кланялся».

В те годы Мао занимается усиленными поисками родственных душ. «Герой-одиночка достигает успеха только в древних мифах, — писал он в 1915 году. — Выбор друга — едва ли не самое главное в жизни». По учебным заведениям города Мао распространял листовки, приглашая патриотически настроенную молодежь связаться с ним. Ему требовались «крепкие и решительные люди, готовые ради родины на жертвы». Подписана листовка была псевдонимом «21 черта» — из них состояли три иероглифа его имени.

Руководство женского педагогического колледжа, усмотрев в этом обращении Мао скрытую попытку найти себе сожительницу, объявило об организации расследования. Но в мыслях молодого человека не было абсолютно ничего фривольного. «Я всего лишь подражал птахам, которые подают голос в надежде услышать ответный. В наши дни отсутствие у человека друзей говорит об узости его взглядов», — делился он с Сяо Юсм.

Через двадцать лет Мао сказал Эдгару Сноу, что получил на свое обращение три с половиной ответа: три от молодых людей, позже оказавшихся «предателями и ультрареакционерами», а половину ответа прислал не желавший связывать себя никакими обязательствами юнец по имени Ли Лисань, ставший впоследствии лидером Коммунистической партии Китая и злейшим оппонентом Мао. В действительности же к нему обратились около десятка юношей, из которых и сложился небольшой кружок единомышленников. Вспоминал Мао о них так:

«Вдумчивые люди, вошедшие в эту крошечную группу, не тратили время на рассуждения о банальностях. Их слова и поступки всегда имели четкие мотивы. Членам группы было не до любовных интрижек: слишком критические стояли времена для болтовни о женщинах или личных проблемах, слишком велика была нужда в вооруженных знаниями умах… Вместо того, чтобы хвастаться победами над слабым полом, что среди сверстников считалось совершенно естественным, мои товарищи предпочитали обсуждать проблемы глобальные: натуру человека, вопросы общественной жизни, пути развития страны, мира — всей Вселенной!»

Под влиянием профессора Ян Чанцзи, ставшего в Японии убежденным сторонником здорового образа жизни, члены группы придерживались суровых спартанских правил. Каждое утро начиналось у колодца, где будущие борцы за процветание родины обливали друг друга ледяной водой. В дни каникул они отправлялись в длительные пешеходные прогулки:

«Мы шли вдоль городских стен, пересекали поля, поднимались в горы, преодолевали вброд водные потоки. Под проливным дождем снимали рубахи — это у нас называлось «принять душ». Раздевались в палящий зной — чтобы «принять солнечную ванну». Весной, когда начинали дуть пронизывающие ветры, мы кричали друг другу, что вентилируем легкие. Спали на голой земле в заморозки и купались в ноябре».

К профессору Ян Чанцзи Мао испытывал безграничное уважение. «Я никогда не смогу почувствовать себя равным ему», — признался он другу. Уважение было взаимным. «Очень трудно, — писал Ян в дневнике, — найти человека столь же интеллигентного и приятного, как Мао». В доме профессора по вечерам частенько собирался узкий кружок молодежи, обсуждавшей текущие события, и независимый, едва ли не волюнтаристский подход преподавателя к жизни, та значимость, которую он придавал человеческой личности, оказали на Мао исключительное влияние. Когда через несколько лет Ян Чанцзи умер, студенческая газета в некрологе напомнила о том, что Мао был одним из его любимейших учеников.