Мао Цзэдун

Отдавая себе отчет в том, что смерть может настигнуть Председателя в ближайшие месяцы, Дэн Сяопин принял решение держаться до последнего. Если осенью 1966 года ему пришлось униженно признавать несуществующие ошибки, то теперь все нападки обвинителей Дэн встречал с презрительным достоинством. На мартовском заседании Политбюро, которое подвергло старого бойца оскорбительной критике, он демонстративно снял слуховой аппарат и отказался отвечать. Своих обидчиков он просто не слышал.

Выход из тупика прокладывали те, кого Председатель всегда называл «героями, движущими локомотив истории вперед», и чьи надежды и устремления он так часто оставлял без внимания, — простые люди, народ. Это был уже не тот народ, что с восторгом и энтузиазмом приветствовал «культурную революцию». Постоянные призывы к «бунту» и «походу против течения» сделали свое дело: они подорвали ту слепую веру в авторитеты, которая на протяжении тысячелетий являлась неотъемлемой частью национальной психологии.

Во времена умоисступляющих пропагандистских кампаний, бесплодных политических движений и абсолютно нечитаемой прессы Чжоу Эньлай для многих в стране был истинным героем, и не потому, что его авторитета не коснулась грязь громких публичных обвинений. Место в сердцах людей Чжоу обеспечили его личные достоинства. Весной 1976 года по стране ходили возмущенные разговоры об оскорбительной сдержанности, с которой газеты сообщали о церемонии похорон, об удивившей всех непродолжительности официального траура. В конце марта, накануне праздника Цинмин — Дня поминовения усопших, — началось стихийное движение в память ушедшего Премьера. В целях предосторожности радикалы отдали приказ закрыть кладбище, где состоялась кремация, а партийные активисты всячески отговаривали население от проведения каких-либо поминальных ритуалов.

Искру к этому готовому вспыхнуть труту поднесла 25 марта шанхайская «Вэньхуэйбао», опубликовавшая по указке Чжан Чуньцяо статью, где Чжоу тоже причислили к «каппутистам».

В нескольких городах, расположенных в долине Янцзы, прошли шумные демонстрации протеста. Сотни нанкинских студентов обклеивали стены домов дацзыбао с обвинениями в адрес Чжан Чуньцяо. Рядом с ними вешали и другие, в которых авторы превозносили достоинства первой жены Председателя, Ян Кайхуэй и едко высмеивали Цзян Цин. Власти немедленно срывали дацзыбао, а студенческим вожакам предъявляли обвинение в «контрреволюционной деятельности». Пресса получила жесткое указание ничего не сообщать об инциденте. Тогда студенты исписали возмущенными лозунгами стены железнодорожных вагонов и междугородных автобусов. 31 марта вести о событиях в Нанкине достигли Пекина, где на площади Тяньаньмэнь уже несколько дней щли несанкционированные митинги. В апреле негодование общества стало еще более враждебным, слышались выпады не только против «бешеной императрицы» Цзян Цин и окруживших ее «волков и шакалов» — раздавалась критика в адрес самого Председателя. Городские власти наложили запрет на возложение венков, но жители оставили его без внимания. В воскресенье 4 апреля, в день праздника Цинмин, вокруг Памятника народным героям выросла двадцатиметровая гора из тысяч венков — дань уважения Чжоу Эньлаю. До наступления ночи на площади побывали около двух миллионов человек.

Поздним вечером созвали экстренное заседание Политбюро. На нем отсутствовали Дэн и его сторонники: Е Цзяньин, Ли Сяньнянь и командующий теперь уже Гуанчжоуским военным округом Сюй Шию. Мэр Пекина У Дэ обвинил Дэна в провоцировании беспорядков. Обвинение беспочвенное, однако оно отражало настроения большинства: подобные симпатии к Чжоу и его политике неизбежно вели к усилению позиций Дэн Сяопина, а это было недопустимо.

Заседание признало демонстрации «реакционными» и посчитало необходимым убрать с площади все венки. Заручившись одобрением Мао, городские власти за ночь успели очистить Тяньаньмэнь.

Наутро у ступеней здания Всекитайского собрания народных представителей собралась недовольная толпа из десятков тысяч человек. Люди требовали вернуть венки к монументу. Во второй половине дня настроения толпы стали еще более беспокойными. Митингующие перевернули автобус милиции и подожгли несколько джипов. В половине седьмого вечера У Дэ через громкоговорители обратился к толпе с призывом разойтись. Многие ушли, но около тысячи упрямцев все же остались на площади. Через три часа фонари уличного освещения погасли, под звуки военного марша к зданию Всекитайского собрания направились отряды милиции и войск Пекинского гарнизона. В эту ночь арестовали примерно семьсот человек.

Политбюро собралось вновь и пришло к выводу, что ответственность за «контрреволюционное выступление» должен нести Дэн Сяопин.

Двумя днями позже объявил свою волю и Мао.