Манускрипт ms 408

— Эдип никогда не намеревался приходить на встречу, которую назначил. Он знает, что вы и я ищем его. Думаю, он следил за моим арестом прямо из дома, через одну из веб-камер, направленных на Таймс-сквер.

— Откуда вы узнали об этой встрече?

— Мы за вами следили.

— Почему вы говорите мы?

— Я работаю не один.

— Чего вы хотите? Тоже отыскать Эдипа?

— Да. Он представляет большую опасность, чем вы можете себе представить.

— То есть?

— Это длинная история, которая началась в Санкт-Петербурге в 1865 году, затем продолжилась в Неаполе в середине прошлого века. Я не имею права все вам объяснить, но знайте, что экс-сенатор Марк Уолтем и Говард А. Дюрран были не первыми его жертвами. Другие люди, до них, потеряли разум при тех же самых обстоятельствах.

— Вы утверждаете, что Эдип существовал уже сто пятьдесят лет назад?

— Те, кто так себя называет, веками действуют по одной и той же схеме. У них несколько личностей, но они всегда сохраняют это имя.

Выслушав этот ответ, Маркус подошел к одностороннему зеркалу и подал знак Томасу Харви, чтобы тот присоединился к нему. Когда профессор вошел в комнату, он обратился к нему:

— Это чистая правда. Доктор Пол Изерли из Колумбийского пресвитерианского госпиталя говорил мне о двух случаях, похожих на то, что произошло с бывшим сенатором Уолтемом. Они некогда были отмечены в России и на юге Италии.

Не задерживаясь на выводах Маркуса, Томас Харви подошел к сидевшему перед ним незнакомцу.

— Как вы разгадали секрет зашифрованного языка Роджера Бэкона?

— Я ничего не разгадывал, я только научился его расшифровывать.

— Кто вас этому научил?

— Мне запрещено вам это говорить. Только мой учитель может ответить на этот вопрос.

— О ком идет речь?

— Я не имею права говорить об этом. Но сообщение, которое он мне прислал, уточняет, что он расположен встретиться с вами. Если вы выпустите меня отсюда, он очень скоро свяжется с вами.

Немного погодя Маркус Коллерон и Томас Харви покинули комнату допросов, чтобы побеседовать наедине.

— Что вы думаете с ним делать? — спросил бывший профессор.

— Отпустить его.

— Он знает многие вещи…

— Он никогда не заговорит. Я в этом убежден.

— Откуда вы знаете?

— Когда я его арестовал, он не сопротивлялся и ни разу не запротестовал. Он, несомненно, подготовлен и прекрасно владеет такого рода ситуациями. Оказавшись на свободе, он сообщит нам гораздо больше, чем если останется здесь.

13

Северо-запад России.

Декабрь 1865 года

Лошадь задыхалась. Ее ноги увязали в густом снегу. Человек, стоящий в санях, хлестал ее вожжами по бокам, издавая сиплые крики, которые терялись в полях. Крестьяне, привлеченные на пороги изб позвякиванием цепочки удил, рассматривали незнакомца, направлявшегося в Санкт-Петербург.

Путешествие приближалось к концу. Мужчина, одетый в овчинный тулуп, запорошенный снегом, различал контуры города, выделявшиеся на черно-синем небе. Медленно опускался вечер. Вдали шпиль Адмиралтейства отражал последние лучи бледного солнца. Заснеженная дорога достигла берегов великой Невы, полностью скованной льдами. Снег скрипел под полозьями саней. Несмотря на холод, на улицах было немало народу. Незнакомец направил сани по гранитным набережным. Навстречу ему ехали экипажи с кучерами, одетыми в длинные тулупы с расшитыми золотом поясами. Ночные сторожа зажигали первые фонари. Вот он уже оказался на Дворцовой площади. Здесь, укрывшись от ледяного ветра, он остановился, вытащил из кармана лист бумаги с планом города, там же были нацарапаны имя и адрес. Затем, засовывая письмо поглубже в карман, пробормотал:

— А ну, кто кого, граф Сварежский! Приготовьтесь к прыжку в неизвестность.

Он огляделся — удостовериться, что за ним нет слежки. Все было спокойно. Мужчина резким движением снова ударил лошадь по бокам, пересек площадь и поехал вдоль Мойки. Внутри городских стен холод стал более терпимым. Высокие постройки Зимнего дворца защищали его от северного ветра. Мужчина направился к Марсову полю. Город был не более чем чередованием теней и льдов, среди которых он различал мраморные статуи Летнего сада, похожие в кромешной темноте на белые призраки. Затем он пересек Адмиралтейский мост, повернулся спиной к крепости и направил лошадь вправо, в восточном направлении. Он проехал мимо деревянного дома Петpa Великого и остановился метрах в ста от него, перед подъездом освещенного особняка.

Он вылез из саней, поднялся на несколько ступенек и постучал в дверь. Тут же вышел слуга в ливрее. Подняв руку с фонарем к лицу приехавшего, чтобы рассмотреть его черты, он увидел человека еще не старого, с черной бородой, покрытой инеем.

— Что вы хотите? — спросил он у него.

— Граф Сварежский ждет меня.

— Как мне доложить?

— Просто скажите ему, что Эдип здесь.

Гость на мгновение остался один на крыльце. У себя за спиной он заметил постройки, предназначенные для слуг. Старики в красных рубахах с длинными бородами смотрели на него из окон светелок, освещенных сальными свечами.

— Граф сейчас вас примет, — сказал ему слуга, только что вновь появившийся в дверном окошке.