Манускрипт дьявола

Он сжал кулаки и приготовился драться. Сейчас бы, конечно, очень пригодилась пустая стеклянная бутылка, но бутылки не было. «Сделают они нас, – мелькнула в голове предательская трусливая мысль. – Двое против пяти! Заорать, что ли… Вдруг кто услышит?»

– Да ладно – на районе, – вдруг раздался за его спиной голос Макса. – В вашем же интернате для вас лафа закончится. Я дяде своему, Арефьеву, расскажу о том, что видел вас здесь.

– Если тебе язык не отрежут, – бросил старший, сунув руку в карман.

– Слышь, Серый, – позвал его один из свиты, приостановившись. – По ходу, это реально Пушкина племяш.

За ним остановились и остальные, разглядывая Максима.

– Реально, племяш, – подтвердил Макс.

– Он это, он! – подхватил Лешка, быстро сориентировавшись в ситуации. – Арефьев-младший!

Пятерка застыла в нерешительности.

– Ладно, живите, раз такое дело, – отыграл назад старший после недолгого раздумья. – Пушкина у нас все уважают, так и передай дяде своему. Считай, ты под защитой!

Последнюю фразу он произнес напыщенным тоном, словно и не собирался только что избивать мальчишек. Макс в ответ промолчал, решив слова благодарности оставить при себе. Пятеро интернатских вскарабкались по склону, словно обезьяны, и в две минуты исчезли из вида.

Лешка облегченно выдохнул:

– Черт, пронесло… Слушай, твой дядя правда директор интерната?

– Ага.

– А почему Пушкин?

– Потому что у него имя-отчество – Александр Сергеевич.

– Елки, а что ж ты раньше-то молчал? – рассердился Лешка. – Я тут потею, веду разговор по понятиям со всякими беспредельщиками, а он стоит!

– Я сказал, когда уже деваться было некуда, – хмуро ответил Максим. – Не хотел дядей Сашей прикрываться!

– Не хотел! Посмотрел бы я на тебя, когда они Тошку лапать бы начали! И что бы ты тогда делал?

– Я бы дрался, – отрезал Арефьев. – А размахивать родственными связями – это некрасиво!

– Сам придумал – про родственные связи?

– Дядя Боря так говорит. Я с ним согласен. Баренцев хотел зло сказать про сопливое благородство, но их прервали.

– Макс! Леш! – радостно позвала Тошка. – Смотрите!

Ребята обернулись и тут же забыли о начинающейся ссоре. Девочка сидела возле нижней ступеньки, ладони у нее были перепачканы в земле.

– Я начала рукой рыть, – взахлеб зачастила она, как только Максим с Лешкой подскочили к ней, – а там фанера! Я ее вытащила, и вот!

«Вот» оказалось ямой, в которой лежала деревянная коробка-пенал.

– Ну, давай! – подтолкнул Баренцев Макса. – Доставай!

Максим наклонился и вытащил коробку. С замиранием сердца приоткрыл – и все трое разочарованно вскрикнули.

– А где же клад? – упавшим голосом спросила Тошка.

Коробка была пуста.

Макс осмотрел ее со всех сторон, но безрезультатно. Он присел на ступеньку, задумчиво вертя пенал в руках.

– Да, круто дядя Боря прикололся! – Лешка со злости пнул попавший под ногу ком земли. – А мы купились!

– Нет, он не мог, – возразила Тошка.

– Ну и где тогда то, что должно быть внутри?

– Может быть, кто-то нашел ее раньше нас и забрал содержимое, а коробку положил на место?

– Может, и так. Только все равно мы получаемся дураками – столько искали, шиш с маслом нашли.

Баренцев плюхнулся на траву и стянул пропотевшую футболку. Тошка присела рядом с ним и принялась обгрызать кончик своего хвостика.

– Под нижней ступенькой лестницы на глубине фута, – задумчиво проговорил Максим. – Под нижней ступенькой…

Лешка с Тошкой переглянулись.

– Все правильно, под ступенькой, – осторожно согласился Баренцев. – И чего?

– На глубине фута…

– А фут – это сколько? – встрепенулась Тошка.

– Фут, дорогая Наташа, это тридцать сантиметров или около того, – с уже нескрываемым торжеством сообщил ей Максим, поднимаясь со ступенек.

– А яма-то неглубокая! – сообразил Лешка, вскакивая вслед за Арефьевым.

– Вот именно!

Подобрав отброшенный Тошкой кусок фанеры, Максим начал копать под лестницей. С третьего же удара его импровизированная лопата ударила во что-то твердое, гулкое. Расшвыряв землю, ребята аккуратно вытащили точно такой же кусок, под которым снова оказалась яма, а в ней – крошечная круглая коробочка цилиндрической формы.

– Ничего себе схрон! – присвистнул Баренцев. – С обманкой! Надеюсь, теперь-то кидалова не будет? Не больно много ценностей можно поместить в эту фитюльку!

Максим осторожно вынул коробочку, перевернул, и на ладонь ему упали три тяжелых желтых монеты. Баренцев и Тошка склонились над ними.

– Это что – золото? – изумленно спросила Тошка. – Настоящее?

Лешка осторожно взял одну монету, вгляделся. Двуглавый орел с одной стороны, бородатый профиль, чем-то напоминающий дядю Борю без очков, – с другой… Под орлом выбито: «5 рублей 1903 г.» А под дядей Борей – «Николай II Императоръ и Самодержецъ Всеросс.»

Выразиться Баренцеву помешало только присутствие Тошки, при которой он старался сдерживаться.

– Макс! Эх, твою… Ты понимаешь, что это такое?! Это ж монеты, которые еще при царе чеканили! Знаешь, сколько стоят? Я про такие слышал. Бывает, одна штука – дороже иномарки!