Манускрипт

Ему нужен другой лекарь, более умелый и опытный, чем сама Алида. Умелая, мудрая и искусная травница Симониса, которая в сказках помогала даже самым безнадежным больным. Если вернулись альюды, если звезды начали падать с небес, то и сказки о чаровнице могут оказаться правдой. Она точно сможет его вылечить, если Рич, конечно, дотянет до прибытия помощи. Алида в спешке зашнуровала ботинки, нацепила сумку на плечо, набросила пальто и выбежала на улицу, навстречу свежему ветру и пению соловьев.

Алида почему-то нисколько не сомневалась, куда нужно бежать. Ее будто тянуло за деревню, в чащу, под черную сень дубов. Она чувствовала себя так, словно в сердце впился железный крюк и кто-то могучий, может, даже сам Первый Волшебник, тянет ее на веревке, как рыбак тянет рыбу из реки. Она найдет Симонису, расскажет ей, как она в ней нуждается. Как Ричмольд в ней нуждается. И чаровница, конечно, придет, в облике лисицы или прекрасной женщины с копной огненных волос.

На деревенской площади и на улицах у садов еще тлели костры, и огненные всполохи, робко затаившись между углей, мерцали, как живые сердца, заключенные в пепел злым колдуном. Накануне вечером Алида наблюдала из окна, как древуны собираются вокруг костров, обсуждая произошедшее за день, а потом опаливают в огне пучки незнакомых Алиде трав. Лисса объяснила, что это давний обычай: горький травяной дым нравится сиринам, покровителям Птичьих Земель. Алида хотела тогда спросить, как обычный дым может задобрить полуженщин-полуптиц, но древуны затянули такую красивую песню на своем языке, что юная травница замерла у окна, будто заколдованная, слушая прекрасный диковатый напев.

Сырой и прохладный воздух, пропитанный горькими запахами земли и древесной коры, заволакивал деревню душной пеленой. Птицы просыпались в черемухе, и их несмелые голоса резали сонную тишину на ломти, как сочный яблочный пирог.

«Не ешь незрелый крыжовник с ветки, Алидушка. Не гуляй у кромки леса поздно вечером, когда царица-Ночь готовится набросить свое бархатное покрывало на мир. Не купайся в холодной речке, пока полуденное солнце не прогреет воду. Лучше выпей теплого молока с корицей да поужинай вареным яйцом. И слушайся бабушку: она плохого не посоветует», – вспоминала она детство.

Алиде жгуче, нестерпимо, до боли в груди хотелось, чтобы кто-нибудь сказал ей, что хорошо, а что плохо, расставил все чувства и мысли по полочкам, подсказал, что нужно делать. Легко найти неверный путь, ведь он темный, холодный, страшный, ведет в пустоту. Гораздо сложнее понять, какой из оставшихся путей – правильный.

Ботинки зачавкали по влажной земле, и Алида словно очнулась, встала как вкопанная, изумленно разглядывая русло ручья, к которому, сама не желая, вышла. Она обернулась и увидела отделявший ее от деревни плотный строй деревьев с почти черными листьями. В ветках, поблескивая в мутном утреннем солнце, сверкала серебром паутина. Из неплотно закрытой сумки Алиды что-то блеснуло.

Она и думать забыла о том, что где-то в глубине ее тяжелой сумки, забитой самыми разными вещами, все еще продолжает светиться путеводная звезда! Травница осторожно развернула тряпицу, через которую пробивался свет, и звезда засияла ярче, будто откликаясь на прикосновения холодных пальцев.

– Лети, моя милая, покажи мне, где найти Симонису, – прошептала Алида и выпустила звезду.

«Ты должна знать эти земли, они ведь пропитаны волшебством, как и ты», – думала Алида. Если звезда вывела их из болот, то и чаровницу найти ей будет несложно. О том, что Симониса могла и не прибыть в Птичьи Земли к балу, Алида думать не хотела.

Звезда зависла в воздухе, переливаясь золотистым светом. Потом мягко качнулась, будто решая, куда лететь, и медленно устремилась через ручей, с каждым мигом набирая скорость, словно камень, пущенный по наклонной поверхности.

Подобрав полы одежды, Алида без раздумий бросилась за звездой прямо по ледяной ряби ручья. Ботинки сразу же завязли в иле, и она, недолго думая, сбросила их. Отчего-то чувство свободы наполнило ее грудь, будто это тяжелые ботинки все время мешали дышать. Она перешла ручей вброд и устремилась дальше, шлепая босыми ногами по напоенной водой земле, и Алида была рада ощущать каждый камешек, каждую травинку, словно общаясь с ними, как со старыми друзьями.

Она не боялась заблудиться в незнакомом лесу, находясь так далеко от родных мест. Звезда ее не подведет, Алида горячо в это верила, как верила и в то, что вместе с Симонисой они найдут способ помочь Ричмольду.

В спине по-прежнему гудело, как гудит металлическое ведро, если по нему хорошенько ударить. Это неприятное ощущение воодушевляло Алиду, ведь если она сейчас чувствует отголоски того, что чувствует Ричмольд, то это значит, что друг еще жив. Оно же и подстегивало путешественницу, заставляя бежать изо всех сил, поспевая за ускорившейся звездой. Нельзя мешкать, некогда раздумывать, непозволительно опоздать.