Манускрипт

– Все в порядке, это сестра из лазарета, – уверенно сказал кто-то с цепким взглядом темных глаз. Он подошел к Алиде, поставил ее на ноги и помог набросить плащ на плечи. Благодарно кивнув, она накинула капюшон.

Взоры солдат, так недоверчиво изучавшие ее, мигом затуманились. Они отвернулись и принялись обсуждать что-то отвлеченное, сразу потеряв интерес. Спаситель внимательно заглянул ей в глаза, и Алиде показалось, будто он хочет ей что-то сказать. Она юркнула ему за спину и пошла к пурпурной палатке так быстро, как только позволяла вывихнутая лодыжка. Потом, она обо всем расспросит потом.

Флаг, судорожно треплющийся на ветру, выглядел неуместно вычурно на фоне серого, затянутого облаками неба. Теперь Алида видела, что на нем изображено: раскрытая книга, а над ней, словно взошедшее солнце, – широко раскрытый глаз. Символ Библиотеки Биунума.

До палатки оставалось совсем немного, и Алида снова положила пальцы на рукоять клинка, который прятала во внутреннем кармане плаща. Она сделала глубокий вдох, надеясь, что это прибавит ей храбрости, и решительно двинулась вперед.

Порывистый ветер налетел на лагерь, и ткань палаток забилась, как паруса корабля. Откуда-то сверху донеслись резкие нечеловеческие крики, и Алида вскинула голову.

Темные точки в небе, которые сначала были похожи на еще одну стаю воронов, стремительно приближались, увеличиваясь в размерах. Разговоры в лагере затихли, а взгляды обратились ввысь.

Первая из сиринов, войдя в вираж, вцепилась в лицо добровольцу, который пытался заговорить с Алидой. Он завизжал и нелепо замахал руками, пытаясь отбиться, но сирин дернула могучими когтистыми лапами, послышался мерзкий хруст, и голова его повисла на лоскуте кожи. Кровь брызнула во все стороны, и Алида в ужасе зажмурилась. Лагерь взорвался воплями, скрежещущими криками сиринов, хлопаньем огромных крыльев и перепуганным ржанием лошадей. Послышались первые выстрелы.

Алида бросилась к палатке Магистрата, не обращая внимания на боль в ноге. Вокруг нее разверзалась настоящая Преисподняя: в такой ярости сирины не были, даже когда команда шхуны бежала из Птичьих Земель. Солдаты бросались врассыпную, врезаясь друг в друга, падая навзничь, отстреливаясь невпопад и частенько раня своих.

Жандармы и командующие выкрикивали приказы, но добровольцы, присоединившиеся к армии за обещанное вознаграждение, метались по лагерю как безумные, становясь легкой добычей для разъяренных сиринов.

Отовсюду летели брызги крови, пули, стрелы и арбалетные болты, воздух пропах порохом и тяжелым запахом страха и смерти. Несколько сиринов уже лежали на земле, поверженные выстрелами солдат.

Вороны глумливо раскаркались, кружа все ниже над полем. Алида поняла, что они боятся сиринов, потому и не спускаются на землю. Она вдруг вспомнила, как бежала через Поле Птиц, и одна идея вспыхнула в ее голове ярко, как молния. Она кинулась в сторону пурпурной палатки. Если что-то не заладится, она попросит воронов прийти на помощь.

– Туда нельзя! – взревел немолодой лысеющий жандарм и схватил Алиду. Должно быть, плащ снова немного сполз, нарушив чары, и солдат смог ее увидеть. Она отчаянно дернулась, но он встряхнул ее и снова закричал: – Командир! Сюда! У нас враг!

«Птицы, помогите мне», – взмолилась Алида, глядя на воронов в небе. Сирины так увлеклись сражением, что, кажется, и не думали помогать ей. Но вороны, к радости девушки, раскаркались неистовее и черной тучей ринулись вниз, метя клювами и когтями в глаза жандарма.

Алида едва успела спрятать лицо, как пернатая стая накрыла и ее, и обидчика, ударяя крыльями по голове, по плечам, по спине, вовлекая в свой неукротимый вихрь. Жандарм закричал, срываясь на пронзительный визг, и выпустил Алиду. Она села на землю, закрыв голову руками, и до боли закусила губу, чтобы не поддаться всеобъемлющему ужасу. Ей нужно, смертельно нужно оставаться в своем уме, как бы страшно ни было и что бы ни творилось вокруг.

Вороны разлетелись в стороны, помогая сиринам сражаться с людьми, и Алида, пошатываясь, поднялась на ноги. Ее затошнило от вида останков поймавшего ее жандарма. Быстро отвернувшись, Алида побежала дальше, уворачиваясь от носящихся в исступлении, заходящихся криком солдат. Несколько палаток и телег загорелись – перекинулся огонь от костров, и воздух наполнился гарью.

Вопли людей, воинственные крики сиринов, карканье воронов, ржание лошадей, звуки стрельбы, завывания ветра сливались в один истошный, звенящий звук, который заполнял собой все, вытесняя все мысли из головы, наводя леденящий кровь ужас. Алиде хотелось зажать ладонями уши, бросить все и убежать отсюда, сломя голову, но знакомое ощущение чего-то вонзившегося в грудь тащило ее вперед, под полог пурпурной ткани.

У входа в палатку лежало два бездыханных тела, и Алида тихонько прошмыгнула внутрь. Она на секунду замерла, привыкая к приглушенному освещению и оценивающе осматриваясь.