Манускрипт

Гожо, Лоло и Фес побрели в одну из комнат, видимо, они всегда ночевали там, когда гостили у Лэцнэ. Гестес расстелил одеяло прямо на обеденной скамье, Шантия понесла свои вещи в каморку за кухней. Алида тихо сидела, изредка сморкаясь и раздумывая, будет ей удобнее на полу или на двух стульях, составленных рядом. Она и не заметила, как пожилая женщина подошла к ней и тронула за плечо.

– Как твое имя, девочка?

– Алида, – шмыгнув носом, сказала она.

– Вот что, Алида, – произнесла Лэцнэ. – В моем доме каждый получает помощь. И так будет до тех пор, пока я жива. Будешь жить в комнате для больных. Там, правда, уже лежит один бедолага, но он тебя не тронет, не бойся. Не может и пальцем пошевелить.

Алида кивнула, не поднимая на лекаршу глаз.

– Вот и славно. Пойдем, я покажу твою кровать и дам тебе снадобий против жара.

Хозяйка скрылась за занавеской, прошла через небольшой коридор, Алида следовала за ней. Лэцнэ свернула направо и открыла дверь довольно просторной комнаты. Оттуда пахнуло горьким травяным запахом, но не так, как пахло в их с бабушкой домике, а как-то безнадежно и печально. Алида подавила вдох, когда душный воздух окутал ее.

В комнате стояло четыре неширокие кровати, однако Лэцнэ не стала укладывать своих родственников сюда, да те и не просились. Алида робко вошла внутрь. На кровати, стоящей ближе всего к окну, кто-то лежал, укрытый лоскутным одеялом. В полумраке комнаты Алида не смогла разглядеть своего соседа, но ей и не хотелось. В том, насколько слабо, почти незаметно вздымалось одеяло на груди у больного, было что-то жуткое, не предвещающее ничего хорошего.

– Постель свежая, на ней еще никто не спал, – сказала Лэцнэ вполголоса, чтобы не будить больного, и указала на кровать. Алида присела на ее краешек.

– Здесь есть небольшая ванная комната. Сейчас я согрею воды, а пока выпей противопростудного чаю.

Лекарша протянула Алиде чашку с душистым отваром, а сама скрылась за узкой дверью. Чай оказался горьким и противным на вкус, но она, морщась, все-таки выпила его без остатка.

В маленькой комнатке действительно оказалась самая настоящая ванна из чугуна, а на крючке Алиду поджидали чистая ночная рубашка и простое, но крепкое льняное платье. С наслаждением искупавшись, она набросила рубашку, вычесала волосы и шмыгнула в постель, до подбородка натягивая мягкое одеяло.

«А все не так уж и плохо», – подумала Алида и неожиданно чихнула. Получилось слишком громко, и гостья забеспокоилась, что могла кого-нибудь ненароком разбудить.

Так и вышло. Больной на соседней кровати сдавленно застонал, но не пошевелился. «Позвать Лэцнэ или нет? – думала Алида. – Может, ему нужна помощь? А если хозяйка уже спит?»

Алида решила сама проверить больного. Все-таки она – ученица травницы и наверняка сможет помочь, если тому нужно оказать какую-то срочную помощь. Судя по запахам, эта комната была набита травами, как кукурузный початок – зернышками. Алида встала с кровати и подошла к соседней койке.

Луна робко заглянула в окно, бледная и измученная. Серебристый свет мягко залил комнату, и Алида, тихонько подкравшись, заглянула в лицо больному.

Ей пришлось прижать ладони ко рту, чтобы не закричать и не заплакать. В бледном, осунувшемся и изможденном юноше она узнала Ричмольда.

– Ричик, это правда ты? – зашептала она, нащупывая под одеялом руку друга. Ей во что бы то ни стало захотелось дотронуться до него, ощутить тепло его кожи, дабы убедиться, что он настоящий и, самое главное, живой.

Рука Ричмольда была сухой и горячей, как нагретый на солнце камень. Алида вцепилась в нее, как тонущий котенок, изо всех сил желая поверить, что это не сон.

Живой. Правда живой. Алида горячо взмолилась Первому Волшебнику, благодаря его за то, что послал ей встречу с родственниками Лэцнэ. Юная травница нащупала какую-то доску, которая лежала между Ричмольдом и матрасом. От доски тянулись завязки, фиксирующие его в горизонтальном положении.

– Что же с тобой, милый? Тебе очень больно? Ты спишь или…

Алида поцеловала его лоб, чтобы понять, есть ли температура. Он был таким же горячим, как и рука. Она почувствовала на губах привкус соли, и поняла, что по щекам ее катятся крупные слезы. Она и сама не знала, от чего плачет: от радости, облегчения или жалости к другу.

С сухих, потрескавшихся губ Ричмольда снова сорвался тихий стон, будто ему снилось что-то не слишком приятное. Алида прижалась губами к острой скуле парня. Если бы он не лежал, привязанный к доске, она бы задушила его в объятиях.

– Кемара… – вдруг прошептал Ричмольд, и это имя отчетливо прозвучало в тягучей ночной тишине.

Алида замерла, не веря своим ушам. Она столько дней переживала о нем, была готова пойти на все, лишь бы найти его и помочь, а он зовет какую-то торговку куклами, которую они видели всего один раз?! Ярость вспыхнула у нее в груди. Она сжала кулаки и отступила от кровати. Если бы он не выглядел настолько слабым, она бы с удовольствием ударила его чем покрепче.