Манускрипт

Алида немного оживилась. Ее уже тошнило от сказок, но, похоже, что-то она действительно упустила.

– Я не помню сказок про продажниц, – сказала она. – Что это означает?

– Продажники плохие, – подал голос Лоло с дальнего конца телеги.

– Это те, кто продал злому демону часть своей души, – с видом знатока добавил Гожо.

– Верно, это те, кто душу свою продал или хотя бы кусочек ее, неважно, – пояснила Шантия. – С тех пор они и не люди, и не те, другие. Мечутся меж двух сторон, да покоя найти не могут. Многие так и погибают, не в силах справиться с заданием демона. А без задания ведь не вернешь то, что заложил.

«Ясно», – тревожно подумала Алида. Продажница. Вот как ее теперь можно называть. Таким низким, неприятным словом, будто она совершила что-то постыдное. Словно она опустилась на самое дно, смешалась с грязью.

– Как ты догадалась? – тихо спросила она.

– Так значит, правда? – встрепенулась Шантия.

– А ну, прекращайте эти пустые разговоры, – буркнул Гестес. – Взрослые девки, а во всякую чушь верите. Нельзя взять и продать часть души, это все страшилки для детей. Стыдно верить в ваши-то годы. Ты, Шантия, всегда была дурочкой, а этой девочке мозги уж не пудри.

– Ничего я не дурочка! – возмутилась та. – Дядя, да посмотри в ее глаза! Продажница, как пить дать.

– А что не так с моими глазами? – разволновалась Алида.

– Да они же… – начала Шантия, но Гестес ее перебил:

– Ну, блестят малек, как в лихорадке, ну и что? Она ж дрожит вся. Поди, простудилась в лесу, под дождем. Ничего, Лэцнэ ее на ноги поставит.

Алида вспомнила, как странно блестели ее глаза, когда она видела свое отражение в каюте «Волчьей пасти». Значит, ей тогда не показалось…

– Мы не повезем ее матушке Лэцнэ! – завопил Гожо, но Фес ткнул его локтем в бок.

– У тебя есть родственники в городе? К кому ты пойдешь? – спросил Фес Алиду.

– Я бы пошла в Библиотеку. Там мой друг, – ответила она, прекрасно понимая, что, скорее всего, не найдет Ричмольда в Библиотеке. Но признаться вслух, что ей совсем некуда идти, было бы невыносимо.

Дорога разделилась надвое, один путь повел правее, а второй, плавно изгибаясь, продолжил виться через ржаное поле. Гестес направил лошадь по прямой, не сворачивая.

Алида вспомнила, как она добиралась из Биунума в столицу целый день, а потом ехала на поезде в порт, и задумалась: сколько часов им еще придется провести в дороге?

– Ну так что, ты правда с демонами связалась? – нетерпеливо спросила Шантия, вырывая Алиду из марева раздумий.

Алида потрогала свой лоб: кожа была горячей, как только что снятый со сковороды блин.

– Я не знаю, что со мной произошло, – ответила Алида и опустила отяжелевшую голову на грудь. Несмотря на то что кожа ее была горячей, она вдруг почувствовала холод и поежилась, еще плотнее закутываясь в шаль Шантии.

– Да отстань ты от нее, не видишь, захворала девка, – проворчал вновь Гестес. – Везем к Лэцнэ, а дальше уж сами разберутся.

– Спасибо, – пробормотала Алида, чувствуя, как веки наливаются свинцом. После ночи тревожного забытья ей хотелось выспаться как следует, но в трясущейся повозке это было сложно сделать.

Солнце вышло из-под серого покрывала туч, и воздух с каждой минутой становился теплее, на радость полевым куропаткам, которые то и дело сновали поперек дороги, норовя попасть под ноги лошади.

– Ты шаль себе оставь, – произнесла Шантия. Похоже, она вообще не умела долго молчать. – Уж не знаю, что там у тебя такое произошло, но и допытываться не буду, если сама не хочешь рассказать. Она тебе нужнее, чем мне. Обвяжи, вместо юбки носить будешь. А там посмотришь.

Алида с трудом разлепила веки и сощурилась от солнечного света. Она задремала всего на минутку, не в силах сражаться с жаром и усталостью, а ее смуглая попутчица, кажется, извелась без разговоров. Лоло и Гожо тихо играли с деревянными лошадками на круглых колесах, а Фес задумчиво жевал травинку, глядя на дорогу.

– Спасибо, – снова сказала она.

Алида давно приметила, что отсутствие аппетита является первым признаком болезни. Она представила себе целый противень хрустящих и ароматных сушек с блестящими румяными боками и черными крапинками мака. Нет, рот не наполнился слюной, а видение растворилось, не успев даже налиться яркими красками. Алида вздохнула. Судя по всему, она действительно сильно простудилась за ночь, ведь даже мысли о маковых сушках не вызывали обычного восторга.

– Хочешь яблоко? – вдруг предложил Фес и протянул Алиде красивый зеленый плод. – Ты не переживай, мы заночуем у знакомого фермера, а завтра днем уже будем в Биунуме, – добавил он, заметив безрадостный взгляд пассажирки.

Алида взяла яблоко и вяло поблагодарила мальчишку. Хорошо все-таки, что он ее нашел.

Вязкая дремота окончательно сморила Алиду, когда солнце разогрело ее настолько, что волосы прилипли к взмокшему лбу. Телега убаюкивающе покачивалась, кузнечики в поле затянули монотонную трель, и Алида устроилась полулежа.