Манул

— Видишь ли, наивные люди считают, что ночь и тьма — это плохо, люди боятся пауков и ненавидят мышей, убивают духов природы. И только единицы осознают, что ночь создана для отдыха людского, а пауки поедают мух и комаров. Мышами питаются другие важные человеку хищники. Мир состоит из вечного противостояния, из единства тьмы и света. Именно мы культивируем у человека, если не чувство уважения, то, хотя бы терпимости к тьме и всем ее проявлениям, — снисходительно ответил жрец. Солохе даже на мгновение показалось, что он улыбается. Впрочем, увидеть так это или нет, ей было не дано. Плащ, покрывающий голову жреца, был слишком плотным. — Однако уже сейчас наш культ вымирает. Людям не выгодно содержать сразу двух богов, дитя. Появились охотники на нечисть, пришедшие из-за моря, а жрецы Чернобога утратили почет и уважение.

— Это прискорбно, — пробормотала явно смущенная такой откровенностью селянка. Невольно ей вспомнилось, что даже ее набожная мать охотнее шла молиться именно к жрецам Белобога. При этом, стараясь, лишний раз не подходить к алтарю Чернобога. Аналогичное девушка не раз подмечала и за другими крестьянами. — Только вот почему вы это говорите именно мне?

— Потому что ты отличаешься от остальных прихожан. Взгляд слишком добрый, видно, что судьба тебя еще не успела потрепать, — хрипло рассмеялся жрец. — Именно такие люди обычно и волнуются о тонких материях. Простому прихожанину это не нужно. Ему нужно задобрить богов, и быть уверенными, что на их поле не нападет саранча или еще какая погань. А по таким вопросам обращаются отнюдь не к нам, верно?

— И все же я не понимаю…

— Не все сразу, дитя, — качнул головой жрец. — Я — последний жрец Чернобога в этом храме и уже очень скоро умру. Преемников у меня нет и уже не наметиться. Я должен выговориться и по возможности попросить об услуге.

— Меня? — девушка удивленно приподняла брови.

— Тебя, именно тебя. Я не могу оставить это тут… — жрец воровато заозирался, вытащив из-под балахона какой-то небольшой сверток. — Он сам велел передать это тебе.

— Но, я не могу… — попыталась отнекиваться Солоха. От одного взгляда на странный сверток у нее задрожали коленки, а сердце пропустило пару сильных, практически болезненных ударов. Привыкшая верить своим чувствам селянка моментально классифицировала нечто, находящееся в пакете как нечто очень важное, и опасное. — Должно быть, произошла какая-то ошибка.

— С его указами не спорят! Бери! — в голосе жреца послышались явно угрожающие нотки. Он решительно шагнул к замешкавшейся селянке, буквально всучив ей в руки сверток. — И помни: мир строиться на вечном противостоянии. Это и есть суть гармонии!

— Постойте, я не… — девушка удивленно обернулась. Пока она разглядывала сверток, жрец успел исчезнуть, оставив ее в гордом одиночестве наедине с грозной фигурой Чернобога и алтаря. — И что это еще за он… — прошептала сбитая с толку девушка, растерянно сжимая в руках продолговатый сверточек. Прощупав, его девушка пришла к выводу, что содержимое точно не камень и не оружие. Что-то явно гибкое и необычайно легкое. Впрочем, смотреть на неожиданный подарок Солоха не стала, поспешно запрятав его в левой штанине своих шаровар. Грубая, свободная ткань идеально скрыла присутствие постороннего подарка.

Молиться резко расхотелось, Солоха поспешила покинуть стены ставшего разом негостеприимным храма.

=== Глава 17 Манул и Белобог ===

И хотя Солоха внутренне очень боялась, что за время, проведенное в храме, она успеет разминуться с Маем, на входе ее ждал небольшой сюрприз. Уходить манул отчего-то не захотел, за что и был привлечен деятельной толпой ряженых, успевших заключить оборотня в плотное кольцо.

Увидев это, Солоха похолодела, кинувшись на помощь. В ее голове уже проносились картины ужасающих мучений рассекреченной личины Мая.

— Ну, чего ты, Май? Нам Добрик все уши прожужжал рассказами о тебе! Неужели испугался? — заливисто кричал вышедший к манулу из толпы молодой парень. Солоха тут же остановилась, чуть было не впечатавшись в спину какому-то ряженому берендеем громиле. Затормозить она успела весьма вовремя, лишь легонько толкнув мужчину.

— Испугался? Кого? Тебя что ли? — от презрительной усмешки и вальяжной речи говоривший побледнел, закусив губу. Солоха же непонимающе огляделась. Меньше всего это сборище походило на разъяренную толпу, уличившую Мая в принадлежности к оборотням.

— А что тут собственно происходит? — не сдержавшись, спросила она у того самого ряженого берендеем.

— А то не понятно! — ворчливо буркнул он, не соизволив даже обернуться. — Чернобога выбираем! Самое время символического боя между братьями.

Девушка облегченно выдохнула. Тогда становилось ясным, почему Май так спокоен, а его собеседник буквально кипит от переполняющего его негодования. Уж кто-кто, а Солоха точно знала, что оборотень терпеть не любит все эти людские забавы. Правда почему, она не знала. И спросить откровенно побаивалась.