Маннергейм

«Лондонская» находилась на Николаевском бульваре (ныне Приморском) — архитектурном и историческом памятнике Одессы. С одной из его сторон, у грандиозной Потемкинской лестницы, имеющей 192 ступени, возвышался памятник основателю города герцогу Ришелье, с ядром у пьедестала, оставшимся после бомбардировки Одессы в 1854 году. На другой стороне, возле здания Думы, — памятник поэту Пушкину, сооруженный в 1889 году на пожертвования горожан.

Из уютного номера Маннергейма открывалась чудесная панорама необъятного моря, сливающегося с горизонтом. Ночью очень таинственно выглядел порт, ярко освещенный электричеством.

Ежедневно генералу приходилось ездить за семь километров на Хаджибейский лиман в лечебное заведение доктора Сергея Сахарова, основанное в 1892 году. Лечебница была расположена в верхней части знаменитого парка, который не имел себе равных в городе по красоте и обилию растительности. Обычно Маннергейм обедал в ресторане парка, около курзала, а ужинал в гостинице или ресторанах города.

Несмотря на строгие требования врачей и постоянные лечебные процедуры, генерал находил время для знакомства с городом, который, по его мнению, отличался «трудноопределимой пикантностью, опрятностью и благородным лоском, без грубых, крикливых красок».

Одесса — один из немногих российских городов, построенных по заранее разработанному проекту. Этим объясняется четкая планировка улиц ее центральной части, правильная форма кварталов и рациональное использование рельефа местности. Этот яркий южный город, раскинувшийся амфитеатром вдоль морского залива на площади более 140 квадратных километров, имел великолепные улицы со сплошными аллеями каштанов, виноградом, вьющимся по стенам домов.

Генерал вечерами любил гулять по главной улице города, названной в память основателя ее порта де Рибаса. Начало ее украшали два грандиозных здания. С одной стороны — дом Либмана с лучшей в городе кондитерской, чьими пирожными часто лакомился Маннергейм. С другой стороны — стройный и изящный в своей простоте «Пассаж» Менделевича, где всегда был любимый бароном английский одеколон. Ни шума, ни движения, ни той кипучей сутолоки, которую так не любил Маннергейм в Москве.

В Одессе все было вылощено с потугой на европейский лад, но и здесь наблюдалась чисто русская широта: орущие граммофоны, с одной стороны — звуки «Марсельезы», а с другой — «Ах вы сени, мои сени…».

Маннергейму нравился роскошный зал почтамта, как бы устроенный для торжественных приемов. Поражало великолепное здание оперного театра с аристократически оформленным зрительным залом. В ложах позолота и бархат, как в Мариинском театре Петрограда. На афишах — драматические спектакли заштатных российских театров, но с очень дорогими билетами. Например, ложа бенуара стоила дороже, чем в столичном театре драмы.

Генерал часто бывал в театрах «Юмор» и «АПОЛЛО», которые своим острым одесским юмором отвлекали от мрачных дум о войне и будущем.

В один из дней курьерским поездом № 10 из Петрограда приехала в Одессу сестра Густава Софья. Из ее рассказов он узнал о близких и друзьях, положении в Финляндии и трудностях, которые ей принесла война.

Сестра говорила, что жители Хельсинки получают только пол-литра молока в день, за которым в магазинах фирмы «Валио» стоят большие очереди. Исчезло из продажи масло. В ресторанах и кафе появились таблички с надписью «Внимание, для вашего удобства просим экономно пользоваться продуктами, особенно сахаром и маслом».

Софья жаловалась на очереди, квартирный кризис и недостаток разменной монеты. Цены затронули и курильщиков, стоимость сигар и папирос постоянно растет. Сестра отметила, что брат очень изменился. Война превратила жизнерадостного шутника Густава в серьезного, часто хмурого человека. Маннергейм много рассказывал сестре о войне, сетовал на ее трудности и лишения, которые изменили его внешность, но не привели к потере чувства собственного достоинства.

Пока генерал лечился в Одессе, его дивизия сражалась в верховьях Днестра, прикрывая отступление русских войск.

В начале июля в связи с отступлением Юго-Западного фронта Ставка Верховного главнокомандования русской армией приказала отвести войска за реку Висла. Это отступление обошлось очень дорого. Потери составили более миллиона человек. Утрачена огромная территория Российской империи, не говоря о Галиции. Отступая, великий князь Николай Николаевич приказал использовать тактику «сожженной земли», чтобы, как в 1812 году, замедлить движение врага. Русский фронт, лишенный боеприпасов, под сильным напором противника отходил, не допуская окружения и пленения корпусов и армий. В начале августа немцы вошли в Варшаву, которую удерживали до конца войны.

Бой у селения Гайворонки