Маннергейм

В номере генерала денщик аккуратно разложил на столе пачку столичных газет, которые только что доставила местная почта.

Маннергейма приятно удивила «Петроградская газета», которая объективно рассказала о финляндской экономике, подчеркнув ее интенсивное развитие. В Великом княжестве шло падение курса русского рубля, составившего 100 рублей за 216 марок. Промышленность Финляндии не только не пострадала от войны, но даже расширила свою деятельность, пользуясь высокими ценами и отсутствием конкуренции.

На огонек в номер генерала заглянул начальник штаба полковник Поляков. Зашел разговор о патронах и снарядах.

— Прочитав сейчас статью о строительстве патронных заводов, я уяснил себе, — сказал Маннергейм, — что патроны наша дивизия получит только в следующем году, ведь недаром говорят наши мудрые ахтырцы, что мы воюем с Богом, а наш враг — с тяжелой артиллерией.

— О, ваше превосходительство, я забыл показать вам новый приказ штаба армии, который мы получили сегодня.

Прочитаю его главную мысль: «Приложите самые тщательные меры к сбору винтовок во время боя. Запасы оружия и патронов в армии иссякают…»

— Вот вам дополнение к моим словам, мой друг, — тихо сказал генерал.

Поздно вечером, когда Маннергейм уже лег спать, адъютант принес из штаба «весьма секретный» приказ командующего Юго-Западном фронтом, который гласил, что будут резко снижены поставки овса в кавалерийские дивизии. Он предлагал пользоваться соломой, которой в зоне действия армии не было.

Спать не давало еще одно неприятное сообщение старшего врача. Тот доложил, что у казаков после стоянки в городе Заболотове появилось шесть случаев заболевания сифилисом.

Утром очередная новость. Адъютант принес Маннергейму Высочайшую телеграмму следующего содержания:

«Генералу свиты Его Императорского Величества, барону Густаву Маннергейму. Хочу видеть моих ахтырцев. Буду 18 мая в 16.00 поездом. Ольга».

Срочно началась подготовка к приему великой княгини — параду и праздничному обеду в большом «облагороженном» сарае. По предложению командира Ахтырского полка Маннергейм решил торжества, связанные с приездом сестры Николая II, совместить с юбилеем полка, который должен быть в июле.

18 мая на станцию Снятын, куда из Заболотова должен был прибыть военно-санитарный поезд № 164/14 великой княгини, был выслан почетный караул со знаменем полка. Среди встречающих были генерал Маннергейм, полковник Поляков, командиры бригад и полков 12-й кавалерийской дивизии. Все сроки, включая контрольные, ожидания санитарного поезда прошли. Чтобы не срывать подготовленное торжество, генерал предложил всем садиться за столы. Великая княгиня появилась неожиданно. На нее, одетую в скромную форму сестры милосердия, никто не обратил внимания. Незаметно войдя в сарай, где пир шел горой, Ольга Александровна подошла к Маннергейму и села рядом с ним на стул, который быстро поставил один из офицеров. Генерал растерялся, не зная, что делать: давать ли команду всем встать или продолжать обед. Видя смущение Маннергейма, великая княгиня мило улыбнулась и тихо сказала:

— Барон, вы знаете, что я не люблю церемоний. Продолжайте обед и не забудьте налить мне вина. Поухаживайте за дамой, я знаю, что вы галантный кавалер, не в пример нашим общим знакомым… Я прошу простить меня за опоздание. Мой поезд к вам на станцию не пропустили из-за боязни немецких самолетов. Я села на лошадь, вы меня как наездницу знаете, и я с ненужным мне конвоем приехала к вам. Прикажите пригласить к столу моих опекунов.

Торжественный обед прошел хорошо, было много тостов и даже танцы. Первый полонез Маннергейм танцевал с великой княгиней.

Ольгу Александровну и сопровождающих ее офицеров разместили в старинной усадьбе, хозяин которой бежал в Румынию.

На другой день чарующие звуки прелестного полкового марша открывали парад ахтырцев.

Торжество неожиданно было прервано противником, открывшим артиллерийский огонь по южному пригороду Снятыни. Генерал попросил Ольгу Александровну пройти в блиндаж, который прекрасно оборудовали саперы дивизии.

Великая княгиня около часа беседовала с Маннергеймом. Они вспомнили Петроград и общих знакомых. Ольга Александровна рассказала о своих планах расширения деятельности общества Красного Креста в Финляндии. Сообщила о смерти генерала Константина Арапова и его похоронах в Гатчине, а также о безвременной гибели княжны Софьи Джамбакури-Орбелиани. Увидев, что Маннергейма взволновало это сообщение, великая княгиня неожиданно заметила:

— Я знаю, барон, что бедная Софьюшка была вам не безразлична.

Вскоре с почетным конвоем своих любимых ахтырцев великая княгиня уехала. Интересно, что через много лет, 24 ноября 1960 года, у гроба великой княгини в Торонто (Канада) стояли несколько 70-летних ветеранов Ахтырского гусарского полка.