Манкая

Только, как? Вот вы, могли бы быть вдали от человека, которого любите? Сумели бы просто так, развернуться и уйти? Чёрта с два! И тянет, и манит, и сбежать никакой возможности. Чтобы уйти нужно резануть «по живому». Кровью залиться и перетерпеть боль. А потом жить с чувством огромной утраты, вероятно, долго. Это называется «разрушенные мечты и разбившиеся надежды».

Есть и еще одно «но»… Широков точно знал, что Юля несчастна. Муж у нее полный и абсолютный козёл! Как он, Митька, может спокойно отвернуться от девушки, и оставить ее на съедение этому ушлёпку? Кира ее просто напросто погубит. Она задохнется рядом с ним, засохнет и исчезнет.

Припарковал машину во дворе, поднялся по лестнице, хлопнул дверью квартиры. И все это злобно, остервенело. Ну, мужик он такой, что поделать. Нормальный. Бездействие хуже смерти. А что делать, не известно!

Принял душ, выпил холодного молока прямо у холодильника из пакета и завалился спать. Правда, отдых Широковский длился часа два, от силы. Разбужен он был самым безобразным образом. Каким? Женским визгом!

Вскочил с постели, и как был в футболке и спортивных штанах, ломанулся к двери, сунул босые ноги в кроссовки выскочил на площадку, а там…

Юлька стояла у двери Ирины.

— Запой?! — лицо у гранд дамы серьезное, даже несколько напуганное.

— Да, Ириночка Леонидовна!

Гойцманы, папа и сын, вышли из квартиры. Открылась соседняя дверь и Кира, с неприятной улыбкой предвкушения, появился на площадке.

С третьего этажа были слышны визги! Фира и Дора. И еще один женский голос, вероятно, жены контуженного офицера Заварзина.

— Тёма, Тёмочка, пожалуйста, пойдем домой! Пойдем, я еще налью тебе, только не уходи никуда!

На лестнице показался здоровый мужик (Митя знал, что это Артём Заварзин), и, шатаясь начал спускаться вниз. За ним бежала симпатичная его жена и сторожко тянулись сестры Собакевич.

— Уйди! Скройся! — отставной офицер был пьян вдрызг, и слушать никого не желал.

В майке, штанах и тапках на босу ногу, он с упрямым выражением лица сильно пьяного человека ломился, как подраненный кабан неизвестно куда. Его внимание привлек Кирочка. Муж Юли улыбался, ожидая пьяного шоу, чем весьма неприятно поразил Митьку.

— Сука! Урою! — и качнулся в сторону напомаженного женатика.

— Охренел?! Я сейчас полицию вызову! — Кира вскинул руку с телефоном и начал тыкать в дисплей.

— Кирилл, не смей! — Дава подскочил к Раевскому и попытался помешать.

— Отвали, Давид! Задолбал этот вояка бузить! Давно пора было его сдать!

— Урою, тварь! — Заварзин пёр на Киру страшной тушей.

Дава успел отскочить, Кира замер, ожидая всего, чего угодно! А Юлька…. Митя даже моргнуть не успел, как девушка, легкой, стремительной птичкой подлетела к мужу и встала между ним и взбешенным больным громилой, раскинула руки в стороны, оберегая немаленького своего Кирюшу!

— Свали, Юлька! — Заварзин просто смахнул легенькую девушку.

Оттолкнул ее рукой своей громадной, и Юленька отлетела далеко в сторону, упала на пол сломанной куколкой. Митька подумать ни о чем не успел, как уже оказался рядом с Артёмом! Двинул мужика промеж глаз правым кулаком и добавил под рёбра крепкий удар левой! Заварзин осел всей своей тушей на пол и к стене привалился бессильно. И все это под визг и крики соседей!

— Юлька! — Мите недосуг было смотреть на дело рук своих.

Он поднял маленькую москвичку с пола. Смахнул с ее лица волнистые пряди и разглядывал в отчаянии ее личико, опасаясь найти на нем синяк или кровь.

— Ты как? Ударилась? Юль! Не молчи! — Митька бережно провел своими ладонями по ее плечам и рукам, проверяя, нет ли перелома — Юль!

— Все хорошо. Мне не больно.

Широкова мгновенно отпустило и он, не помня себя и не обращая внимания на соседей, крепко обнял Юльку и прижал к себе. Она не сопротивлялась. Только дрожала сильно, да голову на Митькину грудь уронила. Так они и стояли, а вокруг творилось то, что творится обычно, когда все уже случилось.

— Тёмочка, милый, больно? — Светлана присела рядом с мужем, который только головой мотал и пытался припомнить, как надо дышать.

— Артемушка, когда же это прекратится? Бедный ты, бедный, — Фира тихо жаловалась не пойми кому, ибо сам Заварзин мало что слышал сейчас.

— Еще раз попытаешься сдать Артёма, я тебя придушу! — это Дава офигевшему Кирочке.

Муж Юли стоял у стены с телефоном в руке и испуганно косился на Заварзина. Боялся, видимо, что офицер может встать и накостылять ему. Дора молчала и смотрела на Юлю с Митей. Тем же самым были заняты и старший Гойцман с Ириной.

В этот момент очнулся Кирочка.

— Псих! Да по тебе больничка плачет! Урод жопоногий! — голос Кирилла сорвался на высокой ноте.

— Захлопнись, — голос Якова Моисеевича очень веско прозвучал в наступившей тишине.

Дава втолкнул Кирилла в квартиру и прикрыл за ним дверь.

— Митя, отпустите меня, пожалуйста, — Юленька попыталась освободиться от рук Мити, прижата была уж очень крепко. — Спасибо. Все хорошо.

Митька тут же отпустил, а чтобы скрыть некую неловкость, обратился к Заварзину.