Маниту

Я пытался поднять голову, чтобы посмотреть на него, но мышцы шеи будто окаменели. Да и я мало что мог видеть сквозь толстый слой инея, наросший на ресницах и бровях. От снега мои волосы слиплись, лес ледяных иголок-волос вырос вокруг моего носа и губ, где замирало дыхание. Я чувствовал обессиливающий мороз, слышал ужасающий шум вихря.

— Гарри! — кричал Поющая Скала. — Двигайся, Гарри! Двигайся!

Я поднял руку. Я попытался снова подняться. Мне как-то удалось отодвинуться от ворот на несколько сантиметров, но Звездная Бестия была слишком сильна, а заклятия Мисквамакуса держали меня, как сети.

Я заметил сброшенную на пол электрическую пишущую машинку с клавишами, покрытыми толстым слоем льда. Мне пришло в голову, что если я брошу чем-нибудь в Мисквамакуса или даже в саму Звездную Бестию, то я, может быть, отвлеку их на несколько секунд и смогу освободиться. Ох, как мало я понимал природу демонов. Я все еще относился к ним, как к ковбоям и индейцам. Я вытянул перемерзшую ладонь и со страшным усилием поднял машинку с пола. На ней было столько льда, что она весила, видимо, в два раза больше, чем обычно.

Я изловчился, упал на спину и бросил машинку к магическим воротам и невыразительной фигуре демона, Как и все другое здесь, она летела по длинной дуге, медленно вибрируя. Казалось, прошел век, прежде чем она пересекла границу круга.

Я не знал, что может случиться. Я лишь лежал, оледенев от холода, свернувшись в клубок, как эмбрион, ожидая минуты, когда вибрирующая машинка достигнет цели. Наверное, я даже прикрыл глаза и на секунду заснул. Когда человек замерзает, то он думает только о сне, тепле и отдыхе. Пишущая машинка коснулась пульсирующего силуэта Звездной Бестии, и тогда произошло необычное. Она взорвалась дождем металла и пластика, а я лишь на секунду заметил что-то в этом взрыве, что-то, будто бестелесную гримасу ярости. И хотя это не имело формы или очертаний и тут же исчезло без следа, оно оставило в памяти картину, как будто кто-то щелкнул фотовспышкой в темноте.

Звездная Бестия скорчилась. Тучи облаков свернулись внутрь, будто лепестки ужасного морского анемона. Траурный вой вознесся и упал удивительным, тревожным стоном. Я понял, что если я хочу отсюда выбраться, то это надо делать теперь или никогда. Я приподнялся и на четвереньках пополз к выходу, не оглядываясь.

Когда я пришел в себя, я сидел в коридоре у закрытой двери. Поющая Скала чертил вокруг нее защитные знаки, призванные, по крайней мере на определенное время, задержать Мисквамакуса в помещении.

— Ты свихнулся! — сказал он. — Совершенно свихнулся!

Я сбросил с волос тающий иней.

— Я еще живой. По крайней мере я пытался добраться до Мисквамакуса.

Поющая Скала покачал головой.

— Ты не имел ни малейшего шанса. Он бы тебя давно обработал, если бы не мои защитные чары.

Я закашлялся и поднял голову, чтобы посмотреть на него.

— Знаю, Поющая Скала. Благодарю. Но я должен был попробовать. Иисусе, ну эта Звездная Бестия и холодная же… Я чувствую себя так, будто прошел двадцать миль в снежный буран.

Поющая Скала встал на ноги и посмотрел через окошечко.

— Мисквамакус не двигается. Бестия исчезла. Считаю, что время убраться и нам.

— Что будем делать? — спросил я. Поющая Скала помог мне встать. — И, что еще более важно, как ты думаешь, что собирается делать Мисквамакус?

Индеец повел лучом фонаря назад, чтобы убедиться, что за нами никто не идет. Шепотом он медленно ответил:

— Мне кажется, что я знаю, к чему он стремится, и считаю, что самым разумным будет исчезнуть отсюда. Если он сделает то, что я предполагаю, жизнь в этих окрестностях станет решительно нездоровой.

— Но ведь мы же не можем его так оставить.

— Не знаю, что бы еще мы могли сделать. Хотя на самом деле он не творит свою магию такой цельной и могучей, как я ожидал, все равно он слишком силен, чтобы его двигать.

Мы быстрым шагом шли через мрачные коридоры в сторону лифта. На десятом этаже царили темнота и тишина, а шум наших шагов был приглушен, как будто мы шли по траве. Я запыхался, пока мы добрались до последнего поворота и увидели ожидающий нас лифт с раскрытыми настежь дверьми. Я вытащил свои ботинки из дверей и нажал на кнопку последнего этажа. С облегчением мы оперлись о стену. Мы чувствовали, как лифт несет нас наверх, к безопасности.

Когда мы вышли в яркое освещение восемнадцатого этажа, нас уже ожидала внушительная группа встречающих. Доктор Уинсон вызвал полицию, и восемь или девять вооруженных фараонов шастали между врачами и санитарами. Прибыла и пресса, а люди из «Коламбиа Бродка-стинг Систем» уже расставили свои камеры. Как только мы появились раздались крики и градом посыпались вопросы. Лишь применив силу я смог пробиться через все это в кабинет Джека.

Сам Джек под охраной санитара восседал в углу с огромной повязкой на руке. Он выглядел бледным и болезненным. Но, видимо, он отказался покинуть поле боя.

— Как там? — обратился он ко мне. — Что творится внизу?

Доктор Уинсон, еще более багроволицый, чем раньше, протиснулся вперед.