Манипуляция сознанием

То, что мог сказать на «суде НТВ» я, было никому не нужно и выглядело как досадная помеха. Да и в законе, который я защищал, мои интересы не очень-то отражены. Для меня главная проблема нравственности на нынешнем телевидении — не голые задницы и не отсутствие Абалкина и Бессмертных, а непрерывное и изощренное издевательство с экрана над тем, что я считаю добрым и прекрасным. Цензура совести Шендеровича меня от этого не защищает, и я требую цензуры закона. Мне же одна сторона отвечает, что пока ОМОН послушен, плевать на меня хотели. А другая сторона отвечает, что «нравственность — это правда».

Отрицание нравственных устоев «отцовской культуры» идет и в искусстве, но главное, продукты нового искусства пропагандируются СМИ и подкрепляются премиями. Эти знаки официального признания не могут не действовать на сознание, особенно молодежи. Вот, был поднят на щит Яркевич. «Огонек» назвал Яркевича писателем-93 (а кое-кто даже «двусмысленно» назвал его «последним русским писателем»). Послушаем «Независимую газету», где Олег Давыдов дает диагноз новой литературе в статье «Яркевич как симптом». Вывод таков: «Мы имеем дело со становящейся философией культуры тех „новых русских“, льстецом и рупором которых является такая замечательная газета, как „Коммерсантъ“, а литературно-художественным воплощением — разобранные выше тексты Яркевича».

По словам самого Яркевича, он написал трилогию, аналогичную трилогии Льва Толстого «Детство. Отрочество. Юность». У Яркевича эти части называются: «Как я обосрался», «Как меня не изнасиловали» и «Как я занимался онанизмом». Все эти гадости имеют у Яркевича не только сюжетный, но и метафорический смысл. Как пишет О.Давыдов, во второй части «выясняется, что маньяком, насилующим мальчиков, оказывается… русская культура». Что же до «юности», то «онанизм в этом тексте — метафора свободного духовного пространства. Он как бы снимает основной (по мнению Яркевича) грех русской культуры: социально-политическую ангажированность, замешанную на агрессии». То есть, опять же главное — тема разрыва с духовным пространством русской культуры, освобождения от нее хотя бы через онанизм. Чего же ждать «старым русским», когда эти отягощенные комплексами юноши полностью овладеют культурой? В каких конкретно действиях выразится их патологическая ненависть и жажда мести?

А что с их детьми? Да то же самое. Главному идеологу А.Н.Яковлеву вручены кассеты с тщательно отобранными мультиками, которыми он должен пичкать детей с утра до вечера. Черепашки-ниндзя! Борис Минаев в «Независимой газете» с одобрением раскрывает смысл этой культурной программы: «Ржавые гвозди не просто так вбиваются в свежую необструганную доску, а скрепляют одну доску с другой, образуют конструкцию, угол, на который уже можно опираться при строительстве любого сознания. Ведь для того, чтобы легко нанизывать один сюжет за другим — надо довести этот абсурд до полной дикости, до кича, до абсолютного нуля». Сам выбор «гвоздей», которыми скрепляется детское сознание, сделанный ТВ, означает принципиальный разрыв со всей траекторией русской культуры. В ней были очень строгие критерии допуска художника к детской душе — пробегите мысленно нашу детскую литературу, радио, кино. Дикий абсурд детского кича сегодня — не ошибка, не признак низкой квалификации. Это — шприц с ядом, вводимым в будущее России.

Что же нравится Б.Минаеву? «Дети перестают воспринимать уродство, неполноценность, страхолюдность — как нечто чужое, чуждое, страшное. Они начинают любить это страшное. Они начинают понимать его. Мой шестилетний сын спросил: пап, а канализация ведь — это где какашки плавают? И глаза его весело блестели… Оказывается, и там можно жить!». В этом все и дело. И в дерьме можно жить — ничего страшного, значит, не происходит. Мы только должны отказаться от веками сложившимся в нашей культуре чувства безобразного.

И нагнетается всеми способами «эстетика безобразного». Жирный, нарочито грязный и потный певец, колыхаясь всей тушей, что-то поет о девочке — из него делают звезду телеэкрана. Из политиков на экран чаще всего вытаскивают тех, кому выступать следовало бы только по радио. Гойя, кому пришлось наблюдать своих перестройщиков-либералов, призывавших в Испанию демократа Наполеона, написал на одном из своих рисунков: «Есть люди, у которых самая непристойная часть тела — это лицо, и было бы не худо, если бы обладатели таких смешных и злополучных физиономий прятали их в штаны». Идеологи реформы ставят обратную задачу — приучить к безобразному как норме. Создать новую культурную нишу для российской элиты. Минаев пишет о ней: «Это ниша грязи, канализации, какашек (то есть близости к ним), ниша доброго и благородного уродства, страхолюдной мутации. А если говорить короче — это ниша небрезгливости».