Манипулятор

Вовка допоздна дежурил в «Пеликане», и вечером того же дня я оказался один в «Чистом небе». Меня настиг осенний сплин, и не хотелось ничего. Я немного выпил, алкоголь не разогнал хандру, а лишь усилил. Я механически бродил по клубу, по очереди подпирая обе барные стойки. После часа ночи охрана привычно положила прибор на свои обязанности, и в заведение с улицы потянулся всякий сброд. Захотелось выпить. Я подошел к малой стойке. Сухощавый высокий бармен вынужденно общался с какой-то посетительницей, почти висевшей на другом конце стойки. Миниатюрная брюнетка покачивалась, ее голова свисала к стойке, и всклокоченная копна вьющихся волос закрывала лицо посетительницы. Перед ней в развернутой упаковке лежала плитка шоколада. Несколько долек его уже отсутствовало, остальные были сломаны по линиям раздела. Посетительница, будто почувствовав мое появление, вскинула голову и уставилась на меня мутными пьяными глазами. «Ого!», — подумал я, увидев перед собой сильно изможденное лицо женщины неопределенного возраста. Ей можно было дать и тридцать пять и на десять лет больше. Лицо ее носило отпечаток сильного и регулярно употребления алкоголя. Я, внутренне вздрогнув от изучавшего меня водянистого бессмысленного взгляда, бегло оглядел женщину. Ее голубой джинсовый костюм выглядел неряшливым и таким же засаленным, как и копна, местами слипшихся, волос. Самое плохое, что может случиться с женщиной — алкоголизм, передо мной стояла алкоголичка.

— Хошь шоколадку? — с трудом произнесла она, покачиваясь на тощих ногах.

— Нет, спасибо, — мотнул головой, поморщился и отвел взгляд в темноту танцпола.

Женщина пару секунд разглядывала меня, покачиваясь, выдала: «А чо так?»

— Не хочу и все, — встретил я ее мутный взгляд, глянул на бармена, тот стоял, засунув руки в карманы и с видом полного понимания обыденности ситуации.

— Хм… — хмыкнула женщина, повела взглядом на бармена, пояснила. — Не хочет… Бери шоколадку…

— Мне нельзя, я на работе, — отделался дежурной фразой тот.

Тетка повела взглядом в мою сторону, снова повернула голову к бармену, хмыкнула, неухоженной рукой с грязными обломанными ногтями заторможено зашуршала по фольге, наткнулась пальцами на квадратик шоколадки, произнесла: «Ну а я съем», и потянула его в рот.

Мне стало неприятно от вида женщины. Сильно пьющие мужчины мною воспринимались со спокойной жалостью, будто констатация факта — бывает, мужчина сломался, оказался слабее вызовов жизни. Алкоголичек я не переносил на дух. В женском пьянстве есть что-то глубинное в своей отвратительности. Я не хотел развивать ожившие в голове мысли, поморщился, оттолкнулся от барной стойки и ушел на танцпол.

Минут через пять я вернулся, женщины и след простыл. Бармен стоял все в той же позе с руками в кармане и с саркастической ухмылкой.

— Просто пиздец какой-то! — выразил я общую с ним мысль и покачал головой.

Я постоял у стойки еще минут десять, пока окончательно не впал в скуку. Решив не звонить Эдику, я вышел на улицу и неспешно потопал к гостинице. Алкоголь выветрился совсем. Я привычно о чем-то задумался, машинально проделал путь до машины Эдика, распахнул заднюю дверь и ввалился в салон.

— Здарова! — выпалил я, заметив, что на переднем пассажирском сидении находится очередная дама. Эдик поздоровался, протянул руку, я ее пожал и перевел взгляд вправо и онемел — на сидении сидела та самая алкоголичка из клуба. Естественно, она меня не помнила, я сделал вид, что мы не знакомы и перевел удивленный взгляд на Эдика. Г лаза того масляно блестели.

— А мы вот… сидим… общаемся… — расплылся в улыбке Эдик.

Тетка глупо захихикала.

— Кататься поедете? — сказал я.

Тетка замотала головой.

— Да, поедем, прокатимся… Тебя отвезем и покатаемся… А хочешь, с нами покатаешься! — вспыхнули глаза Эдика, будто озвучив ошеломительную идею. — А потом я тебя отвезу.

— Да не… — мотнул я головой. — Вы меня щас отвезите, а потом хоть укатайтесь.

— Ну, — Эдик пожал плечами, даже будто огорчился. — Не хочешь, как хочешь… Мое дело предложить…

Глаза парня вновь заблестели лукаво.

— Поехали, давай, — кивнул я и ухмыльнулся.

Через двадцать минут я был дома. Эпизод с Эдиком дал пищу моему мозгу на весь следующий день. Я не мог понять такого поведения. Даже если отбросить все сантименты и забыть, что у Эдика есть девушка, выходила все равно дрянь — неразборчивость Эдика для меня была схожа с обшариванием бомжом мусорных бачков в поисках еды. Картинка ясно нарисовалась в моей голове, плечи инстинктивно дернулись, к горлу подступила тошнота. Тут же я представил, как Эдик и эта опустившаяся женщина занимаются сексом — рвотный позыв не заставил себя ждать, мне стало физически плохо.

При следующей встрече я поинтересовался у Эдика «результатами» ночного катания. Да он бы и сам все рассказал.

— Дааа! — расплылся тот в довольной улыбке. — Я тебя отвез, а потом мы обратно поехали по Окружной, а там фонарей нет… Я остановился на обочине у лесочка… ну и…

— Ясно, — кивнул я, растянув лицо в резиновой формальной улыбке.