Манипулятор

И он слегка поджал ноги, чтобы сподручнее было вскочить и показать этому небритому хаму верное направление движения.

– Да, – писатель, как человек более деликатный, склонный к мирному разрешению конфликтов выразился несколько мягче, – вы бы шли по своим делам!

Но незнакомец, не меняя позы, коротко усмехнулся и быстро, явно стараясь успеть до начала мордобоя, заговорил. Он буквально в двух словах, но очень ярко и убедительно разъяснил, почему забавная история про индюков с драматическим подтекстом не имеет сценической перспективы, отчего Гуськов уже начавший вставать как-то расслабленно опустился обратно на скрипнувший ящик и растерянно посмотрел на писателя. А тот с не менее растерянным видом внимал откровениям незнакомца уже в адрес своего неудавшегося романа:

– Где конфликт? Где накал страстей? Вот вы пишите о провинциальной девушке, обманутой развращенным столичным ловеласом, она у вас еще потом на вокзале стоит, на самом краю платформы… – незнакомец презрительно усмехнулся, – Это господин писатель не страсти, а страстишки пропахшие нафталином! Вот если бы она своего обидчика утюгом по голове стукнула и с помощью тупых ржавых ножниц навсегда лишила возможности шалить подобным образом…

– Ну, знаете ли! – писатель слегка поджал ноги, чтобы сподручнее было вскочить и популярно разъяснить этому нахалу что к чему. – Такую гадость вы сами пишите. И вообще нечего копаться в чужих рукописях!

Но тут он почувствовал, как режиссер положил руку ему на плечо и тихо, но убедительно произнес:

– Подожди… Пусть скажет…

– Да ты послушай, какую чушь этот козел несет! – писатель был возмущен до глубины души. Это же надо было так обойтись с его романом: он придумал светлый и чистый образ, точно сотканный из прозрачных лунных лучей, а его превратили в какого-то кровавого монстра орудующего утюгом!

– Напрасно вы так господин писатель, – в голосе незнакомца зазвучала неприкрытая обида, он даже головой сокрушенно покачал, – я, между прочим, просто хотел вам помочь. Совершенно от души!

– Помочь в чем? – не унимался писатель.

Не держи его товарищ, он бы сейчас точно этому философу накатил по торцу! Несмотря на все свои миролюбивые теории и пацифистские взгляды, которые хороши лишь до определенного момента. Потому что нет ничего печальнее надгробной надписи: «Он был прав, переходя улицу в установленном месте на разрешающий сигнал светофора»!

– Помочь овладеть вниманием и мыслями людей, – незнакомец качнулся на ящике вперед-назад, – разве не об этом мечтает любая творческая личность?

– Если для этого надо бить утюгом по голове и пускать в ход тупые ножницы, то избавьте меня от подобных мечтаний, – писатель повернулся к товарищу, надеясь найти поддержку, но тот напротив очень внимательно смотрел на незнакомца.

И это не осталось без внимания:

– А вы господин режиссер что скажете? – взгляд незнакомца неожиданно и жестко впился в лицо Гуськова.

– Да… Насчет овладеть вниманием все правильно… – Гуськов говорил медленно, но вполне уверенно, точно стараясь не ошибиться в правильном переводе мыслей в слова. – Скажу больше – овладевать надо не только вниманием, но и волей! Да ты, по-моему, как раз и подошел, когда я про это говорил…

– Говорить легко, да делать трудно, – довольно невежливо перебил его незнакомец и презрительно скривил губы, точно умышленно нарываясь на грубость, – особенно не имея достойной трибуны.

– Трибуны?

– Ну не собираетесь же вы всерьез посвящать жизнь этим жалким театральным опусам? Даже добившись максимального успеха, вы будете иметь в своем распоряжении набитый зрителями зал! И все! Поймите – все. Один зал.

– А что же делать?

– Для начала посмотреть вокруг, – незнакомец широко раскинул руки, как человек обнимающий весь мир, – и понять, что для сильного желания нет ничего невозможного!

Режиссер послушно посмотрел вокруг, но ничего особенного не увидел, – правда почти стемнело, но вдоль улицы идущей параллельно противоположному берегу обезвоженного пруда зажглись фонари. Обычный вечер. Что же касается сильного желания, то про это он сам писал в своем мюзикле: там один индюк мечтал научиться летать и в финале у него это получилось!

А незнакомец встал, отряхнул брюки, поправил пиджачок и небрежно обронил в пространство:

– Телевизор…

После чего, не обращая более ни малейшего внимания на крепко задумавшихся инженеров человеческих душ, спросил в ларьке бутылку минералки, тут же ее выпил – не спеша, со вкусом, и замер в блаженной истоме, как человек исполнивший, наконец, свое самое заветное желание.

– Телевизор? – режиссер вскочил. – Именно телевизор! Миллионная аудитория – сразу, воздействие – прямое, эффективность – максимальная!

Он повернулся в сторону незнакомца, но того почему-то на прежнем месте не оказалось. Режиссер растерянно обошел вокруг ларька – никого, покопался в куче пустых ящиков – никого, даже под будку попытался заглянуть, но только испачкал единственные порядочные брюки.

– Куда он мог деться? – спросил он после второго круга поисков у писателя, который после всего услышанного обхватил голову руками и погрузился в глубокие раздумья.