Читаем Манипулятор полностью

— Счастливый! — затянулся я, выдохнул дым с паром. — Я тоже когда-нибудь брошу.

— Ты!? — отец замер в вопросительной позе. — Не бросишь!

— Чего это я и не брошу!? — удивленно задрал я брови. — Я курю мало, всего-то пять-десять сигарет в день. Это ты вот не бросишь! Куришь потому что по пачке за день!

— Вот посмотришь! — заявил решительно отец. — Лет через пять брошу!

— Через пять? — прищурился я, прикидывая в уме. — Это сейчас конец две тыщи вто-рого года, значит в конце две тыщи седьмого, ну, округлим до первого января восьмого, ты бросишь, да!?

— Вот увидишь! — выдохнул отец дым затяжки, презрительно глянул на сигарету. — Нечего делать брошу!

— Ну, ну! — ухмыльнулся я скептически. — Посмотрим, посмотрим, кто еще бросит!

Из черноты узкого прохода, поеживаясь и куря на ходу, прискрипел Эдик. Работа возобновилась. Мы выгружали коробки быстро, почти в полной тишине, желая побыстрей закончить, скорость спасала — мы согревались.

Через двадцать минут Эдик снова ушел в направлении торговых павильонов. Мы продолжали работу, мороз не давал нам спуску. Отец снаружи не справлялся один, я спрыгнул к нему. Эдик вернулся вразвалочку, глаза его весело блестели, на лице красова-лась глуповатая улыбка.

— Ты чего там, принял что ли!? — внутренне веселясь, сказал я.

— Не, не, не! — Эдик замотал руками. — Рома, как можно! Что ты говоришь такое!?

— Давай, лезь в кузов, там поможешь! — заулыбался я.

Кряхтя и прицельно задирая ногу, ища опору, Эдик с трудом вполз внутрь «сарая». «Да он же и первый раз ходил не только за сигаретами», — осознал я, глядя на кульбиты. Тишина закончилась, алкоголь развязал Эдику язык.

— Что это такое? — запричитал он, прижимая к животу коробку, обхватив ее и ступая враскоряку по скользкому металлическому полу кузова. — Двести долларов! Костююм! Подааарок! Только неделю назад подарил мне…

Эдик икнул и чуть не выронил коробку, но донес ее и поставил на край кузова. Я улыбался, отец тоже. Водитель, как подчиненный Эдика, сдерживал улыбку, но выходило плохо. Эдик выпрямился, отдышался, поправил сползшую на глаза шапку и расплылся ро-зовым лицом в счастливой улыбке.

— Я вам помогаю, Анатолий Васильевич! Вы заметили? — драматично поднял он указательный палец вверх, икнул, развернулся и так же враскоряку потопал вглубь кузова. — Двести долларов! Костююм! Подааарок!

— Я все понимаю, — первый раз за весь вечер выдал фразу молчаливый водитель. — Вы все тут деньги зарабатываете. Холодно или не холодно, но вы зарабатываете, таская эти коробки. Но мне-то за что все эти мучения?

Мы рассмеялись на неожиданное заявление водителя, на пару минут прервавшее пьяные стенания Эдика. «А ведь он прав», — промелькнуло в моем промерзшем сознании.

Минут через десять все затихли. Эдик продолжал бурчать, чаще нечленораздельно, но тоже уже не веселился. Все устали и работали механически. Мороз делал свое дело. Я промерз почти насквозь. Работа спасала мышцы, им было горячо, но костям уже давно стало холодно. Эдика развезло совсем, каждый раз, когда он нес очередную коробку, я смотрел на его расползающиеся ноги и думал только об одном, чтоб коммерческий дирек-тор «Люксхима» не упал в кузове или не вывалился наружу в костюме за двести долларов.

Закончили в час ночи.

На базе стояла звенящая тишина. Даже собак не видно было. «Двадцать пять гра-дусов минимум, а может и все тридцать», — подумал я, закрывая склад, и идя, устав от хо-лода, к «газели». Мы распрощались с краснодарцами, те сразу полезли в кабину «МАЗа». Водитель покрутил стартер, дизель схватился и бодро застучал. Настала наша очередь. Отец включил зажигание, вытянул заслонку, мы посидели с минуту так. Отец крутанул ключ, стартер бодро принялся за работу. Десять секунд. Никакого толка. Ни один цилиндр не схватился. Отец вывернул ключ на себя и подкачал бензин.

— Смотри не перекачай, а то зальешь, — сказал я, сидя неподвижно, пытаясь так сог-реться.

Отец бросил качать, сунул руки меж ногами и сидением, замер.

Прошло пару минут.

— Ну чего, попробуешь еще? — произнес я, даже не поворачивая головы, смотря от усталости апатично перед собой. Спать не хотелось вовсе. Каждая клетка меня думала о тепле: «Сначала согреться, а потом… а потом что угодно, но сначала согреться».

Отец повторил. Стартер почти также бодро начал, но быстрее замедлился.

— Этого еще не хватало, — озвучил отец нашу общую тревогу.

— Сейчас заведется. Давай посидим подольше, — подбодрил я его, начиная рисовать в голове картину, как мы оставляем «газель» на базе, а сами топаем до Окружной дороги, по которой ночью мало кто ездит, и пытаемся поймать машину в полвторого ночи.

Третья попытка. Стартер три раза бодро крутанул вал, почти сдох на четвертом, и — о, чудо! — один цилиндр выстрелил раз, и двигатель замер.

— Есть! Сейчас заведется! — приободрился я, отец тоже.

Перейти на страницу:

Похожие книги