maNika

– Добрый день! – поприветствовал собравшихся Томази и по ответным возгласам догадался, что его сегодняшнее появление вызвало намного больше теплых чувств, чем несколько дней назад. – Я искренне рад вниманию, которое вы уделяете моим скромным усилиям, и хочу заявить, что ни в коей мере не собираюсь отнимать славу у Дика Бартона.

По залу прошелестел смешок.

– Все мы знаем, какие усилия прилагают противники «закона Томази», чтобы облить меня грязью и выставить в черном цвете законопроект, призванный обезопасить нас и наших близких от преступников и сделать жизнь американцев лучше. Все мы знаем, какие эпитеты они используют и как ловко манипулируют фактами, и поэтому сегодняшнее выступление я хочу посвятить событию, которое невозможно переврать, – Томази выдержал паузу. – Сегодня я напомню вам ужасную историю семейной пары Планков из Балтимора. Это были замечательные, много поработавшие на своем веку люди, воспитавшие троих замечательных детей и обожавшие нянчиться с внуками. Они никому и никогда не делали зла, но их убили: и Джеральда, которому только-только исполнилось семьдесят семь, и его семидесятилетнюю супругу Хлою. Это случилось в марте, и вы, надеюсь, еще не позабыли о той трагедии, – Джанлука выдержал четко выверенную паузу. – Джеральда и Хлою Планк убили во время ограбления, убили, хотя Планки не держали в доме оружия и не могли оказать сопротивления. Надеясь спастись, они открыли грабителю сейф, но все равно были убиты. Ради развлечения. Потому что человеку, который проник в дом Планков, нравилось убивать.

«Балтиморская резня» всколыхнула страну, и репортеры притихли, слушая рассказ Томази и вспоминая кошмарные подробности мартовских событий.

– Преступника заметили, когда он покидал дом Планков, – продолжил Томази. – Гулявший с собакой сосед обратил внимание на незнакомца и позвонил в полицию. К сожалению, свидетелем он оказался не лучшим: преступника видел издалека, точно описать не сумел и дал весьма приблизительную информацию о машине. Однако полицейским этого хватило: подозреваемого арестовали через час. Он был задержан далеко от дома Планков, при нем не оказалось принадлежащих им ценностей, предполагается, что подозреваемый успел передать их сообщникам, зацепиться полицейским следователям оказалось не за что, но к счастью, подозреваемый оказался пингером… Точнее, к несчастью, поскольку дальнейшее не укладывается у меня в голове и представляется настоящим издевательством над правосудием.

– Полицейские не сумели предоставить суду доказательства вины подозреваемого, – напомнил кто-то из репортеров. – Кто виноват, что полицейские плохо делают свою работу?

– Давайте оставим ваши суждения на потом, – предложил сенатор. – А пока я хочу предоставить слово начальнику полиции округа Балтимор.

И пожал руку вышедшему из-за кулис офицеру.

– Добрый день.

– Добрый день.

Репортеры встретили человека в форме намного холоднее, чем Томази.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Реджинальд Петерсон, начальник полиции округа Балтимор.

– Давно в должности?

– Четыре года.

– А в полиции?

– Двадцать лет.

– То есть опыта у вас достаточно?

– Довелось повидать разное, – ответил Петерсон, чуть медленнее, чем должен был, поскольку смущался репортеров.

Однако в кадре он выглядел великолепно: плечистый, мужественный, с упрямым подбородком, затянутый в элегантную форму, он вызывал уважение одним своим видом. Выбирая преступление для нынешней презентации, Бобби Челленджер оценивал не только вызванный им резонанс, но и работавших над делом полицейских, понял, что «Балтиморская резня» обрела всемирную известность во многом благодаря привлекательной физиономии начальника Петерсона, и остановил выбор на ней.

– Реджинальд, вы слышали, о чем я рассказывал?

– Я смотрел трансляцию в задней комнате, – подтвердил полицейский.

– В таком случае обойдемся без повторений, – улыбнулся Томази. – Реджинальд, вы принимали участие в аресте подозреваемого?

– Нет, сэр, я увидел его уже в участке.

– Почему его арестовали?

– Из всех известных преступников он идеально подходил под то описание, которое дал свидетель: рост, сложение, походка, – ответил Петерсон. – Но главное: патрульные застали его в момент «переобувания», что показалось подозрительным.

– Реджинальд, объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду под словом «переобувание», – с улыбкой попросил сенатор.

– Извините, – полицейский на мгновение сбился. – На сленге уголовников «переобувание» означает смену maNika.

– Неужели вставить новый нейрочип настолько легко, что операцию связывают со сменой кроссовок на тапочки? – притворно удивился Томази.

– К сожалению, операция действительно не является сложной, – подтвердил Петерсон. – Любой врач, обладающий нужной лицензией и роботизированной хирургической установкой, заменит maNika меньше чем за полчаса.

– Робохирург стоит дорого.