Манифест: Революция

Более мягкие формы военного призыва, такие как обязательная «государственная служба» базируются на той же неприемлемой посылке. Молодые люди – не материал для эксплуатации политическим классом от имени модной политической, социальной или военной причуды. В свободном обществе их жизни - не игрушка в руках правительства.

Одной из наиболее дискуссионных тем в нашем обществе за последние три с половиной десятилетия – это аборты. Как врач, более того, врач-акушер, принявший более 4000 родов, я всегда особенно интересовался этой темой. Когда я изучал медицину в медицинском университете Дюка в период с 1957 по 1961 годы, этот вопрос никогда не поднимался. Во время моего обучения в ординатуре в Питтсбургском университете в середине 1960х, тем не менее, имело место широкое неповиновение законам против абортов во многих частях страны, в том числе и в моей.

Ординаторы имели право посещать различные операционные для изучения проводимых там процедур. Однажды я зашел в операционную не зная, что именно я буду наблюдать, а доктора в это время были в середине операции кесарева сечения. Это был аборт путем гистеротомии. Женщина была приближенно на шестом месяце беременности, и ребенок, которого она вынашивала, весил около килограмма. В то время доктора не были столь изощренными, иначе не скажешь, чтобы умертвить ребенка до извлечения, поэтому они извлекли его и бросили в бадью в углу комнаты. Ребенок пытался дышать, пытался плакать, но все вокруг притворялись, что его здесь нет. Я был глубоко потрясен увиденным и в тот момент понял как важна человеческая жизнь.

Я слышал аргументы в пользу аборта много раз и все они меня глубоко возмущают. Популярный академический аргумент требует от нас, чтобы мы считали плод «паразитом» в организме женщины, от которого она вправе избавиться. Но такой аргумент оправдывает и детоубийство, если его применить к уже рожденным детям – ведь новорожденный требует даже больше внимания и заботы, и в этом смысле еще более «паразитичен».

Если мы столь черствы, чтобы считать растущего ребенка в утробе матери паразитом, тогда я начинаю еще больше опасаться за будущее этой страны. Будь то война или аборты мы предпочитаем скрывать насильственную природу действий от глаз за витиеватыми словосплетениями, призванными обесценить жизнь тех кого мы считаем лишними. Погибшие гражданские лица становятся «сопутствующими потерями» и либо все вместе игнорируются, либо рационализируются согласно ленинским заветам о том, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. (Апостол Павел, с другой стороны, осуждал идею того, что мы должны творить зло, чтобы добро его победило). Люди спрашивают будущую мать о том, как себя чувствует ее ребенок. Они не спрашивают ее о плоде, или куске ткани, или паразите. Но это именно то, чем становится ребенок, когда он нежелателен. В обоих случаях мы пытаемся умалить человеческую жизнь, свести ее к чему-то меньшему только потому, что мы так хотим.

После решения по делу «Рой против Вейда» в 1973, похоронившего законы об абортах по всей стране, даже некоторые сторонники абортов были сбиты с толку решением на основе конституционного закона. Джон Харт Эли писал в «Йельском правовом вестнике»: «Что пугает в деле Роя, это то, что это сверхзащищенное право не следует напрямую из языка Конституции, мыслей ее создателей об этой проблеме, общих ценностей, выводимых из положений, которые они включили или структуры управления государством». Решение, говорит он, «не исходит из конституционного закона и обязательства, которые пытаются из него вывести, не имеют почти никакого смысла».

В Конституции нигде не сказано, что федеральное правительство должно играть какую-либо роль в регулировании абортов. Кроме вечного ожидания решения Верховного Суда, которое должно быть принято в соответствии с Конституцией, американцы, сведущие в фундаментальном праве и/или заинтересованные в теме абортов, имеют, однако некоторый законодательный ресурс. Статья 3 раздел 2 Конституции дают Конгрессу полномочие лишать суды, включая Верховный, юрисдикции над широким спектром вопросов. Вследствие решения по делу Дреда Скотта 1857 года, аболиционисты потребовали лишить суды юрисдикции над делами, связанными с рабством. Суды также были лишены юрисдикции над делами о «политике Реконструкции» в 1860х годах.

Если федеральные суды отказываются следовать Конституции, Конгресс должен применить против них конституционное снадобье. Простым большинством Конгресс может лишить федеральные суды юрисдикции над делами об абортах, тем самым автоматически отменив неконституционное решение по делу Роя. С этого момента тема вернется на уровень штатов, где она по Конституции и должна находиться, ибо про апеллирование по ней к федеральным судам никогда и нигде ничего не говорилось. (Я предлагал Палате представителей сделать это в акте H.R. 300.).