Манящий запах жареной картошки

«Откуда у него такая красивая машина?» — успела подумать она и чуть не упала. Она ждала остановку, но вот двери раскрылись, а она не успела даже придержаться за поручни. Так и вывалилась, будто кулек, из вагона. Да еще запнулась носком сапога о металлический край ступеньки, расцарапала о дверь ногу.

— Садись скорее! — Вадим открыл ближайшую к ней заднюю дверцу и впихнул в салон. Несколько минут они ехали молча. Он оторвался от преследования и смотрел теперь на дорогу, а она молча потирала ушибленную коленку.

— Ну, здравствуй, Лиля! — наконец сказал он, когда они выехали на Кольцо.

— Здравствуй, — почти шепотом ответила она.

— Давай сейчас съедем с Кольца, и ты пересядешь вперед.

— Не надо.

— Почему?

— Не надо! Я тебя и в зеркале вижу. Мне здесь удобно. Машина большая.

— Но я тебя плохо вижу.

— А это и не обязательно. Я неважно выгляжу в последнее время.

Он помолчал. Потом выдавил:

— Что, дела идут неважно?

Она подумала: зачем ей бодриться, скрывать, делать вид, что все прекрасно? Разве не видно ее потрепанное пальто, тот самый шарф десятилетней давности, старые сапоги…

— Что поделать? — сказала она. И рассказала как на духу и о неудавшемся замужестве, и о неинтересной работе, о маленькой зарплате. Но тут же спохватилась: — А у тебя-то как?

— Да тоже так… — неопределенно протянул он.

Она посмотрела внимательно. Да, действительно. Задрипанный джемпер, куртка, замасленная на локтях.

— Откуда такая машина?

— Да я шофер! Вожу большого начальника! — сказал он вдруг первое, что пришло в голову. Рассказывать о бизнесе, о своей преуспевающей фирме ему не хотелось.

— Ужасно плохо! — сказала она. — Я — эгоистка. Я ведь даже рада, что у тебя тоже ничего особенного не вышло.

— Почему? — недоумевая, спросил он.

— Если бы я встретила тебя вдруг, а ты был бы в полном порядке, весь в шоколаде, супергерой, я бы не подошла.

— Почему?

— Мне было бы стыдно. Я ведь была когда-то такая дура! Думала, что человек только тогда что-то стоит, если он может зарабатывать большие деньги, крутить какие-то дела! Но оказалось, что это все-таки в жизни не главное. Мой бывший муж умел крутиться, но был таким козлом! И потом, те, кто выбивается в люди, как правило, забывают о своих друзьях.

— Это ты о своей подруге?

— И о ней тоже.

— Кстати, ты о ней что-нибудь слышала?

— Только то, что она нашла себе богатенького кавалера и живет у него. Мне его не показывает. Да я и не интересуюсь. Мы практически не общаемся. У меня ведь не такой образ жизни, как у нее. Она светская женщина. А у меня — дом, ребенок, работа. Больше не гуляю по историческим местам, — сказала она с горечью.

Он уже давно съехал с Кольца, переехал Москву-реку по прекрасному освещенному мосту и остановился в одном из двориков Замоскворечья, около ее дома. «Не забыл, где я живу», — отметила она.

— Послушай, — сказал он ей вдруг охрипшим от волнения голосом, — если начать все сначала, ты бы начала?

— Конечно, — улыбнулась она. — Я только потом поняла, что я ведь тебя любила. Только глупая была. Никого не слушала, кроме подружки. А она говорила, что никакого толку из тебя не будет, ничего не получится. Но я и рада, что не получилось. Мы с тобой на равных. Мне не хотелось бы выглядеть в твоих глазах неудачницей. Я чувствую себя виноватой, несмотря на то что это ведь ты первый женился.

Он удивился:

— Почему это я? Это ты, наоборот, выскочила замуж сразу после летних каникул. Я даже повидать тебя не успел.

— Да нет, — улыбнулась она. — Ты что-то путаешь или забыл. Я вышла замуж после окончания института. После того как узнала, что ты женился. Мы с тобой ведь не виделись весь последний год учебы. Я ездила стажироваться.

Он помолчал. Уличный фонарь бросал в салон световой конус, и в нем ее лицо было чудесно нежным.

— Между прочим, я никогда не был женат, — сказал он. — Тебе твоя подруга сказала, что я женился?

— Не помню, — улыбнулась она. — Может быть. Какая теперь разница? Что это лежит у тебя на приборном щитке? Мимоза? Ты для меня купил? — Она протянула руку, и он вложил в ее ладонь уже привядшую ветку.

— Как я люблю мимозу… — протянула она и дотронулась губами до сложившихся листьев. — Кроме тебя, никто больше не дарил мне мимозу. Никогда! — В ее глазах что-то блеснуло. Украдкой, чтобы он не видел, она коснулась веткой щеки. Он развернулся к ней всем корпусом. Подголовник мешал ему ее видеть. Ему пришлось изогнуться. Ее глаза на бледном лице сияли мягко, будто южные звезды.

— Я тоже сделал ошибку, — сказал он. — Не спрашивай какую, я не скажу. Но интуиция все-таки подсказала мне удержаться от последнего шага. Венчаться мы будем в церкви?

Он замер, и она замерла. Наконец он услышал чуть слышный ответ. Она прошептала:

— Да.

— Ты поверила в Бога?

— Нет. Просто потому, что ты так хочешь.

Он протянул руку и взял у нее мимозу.

— Тогда до завтра. Я сам тебя найду.

— Ты не зайдешь?

— Нет. Сегодня у меня есть еще кое-какие дела.