Манящая бездна ада. Повести и рассказы

Вот что узнали мы, Тито и я, здесь, в Санта-Марии. «Я ждал в надежде, что пройдет дождь или рассеется народ, охотившийся за такси, когда ко мне подошла женщина, волоча за собой козленка, и спросила, не могу ли я ей чем-нибудь помочь. Она мне говорит, а я чувствую с самого начала, что это выдумки, будто она едет неизвестно откуда и тетка или золовка должна была встретить ее на вокзале, а она тут с пяти вечера без копейки денег на такси, чтобы добраться с козлом по незнакомому адресу на другой конец города, разумеется, все для того, чтобы поездка оказалась достаточно дорогой и я бы не отделался мелочью. Я задаю ей несколько вопросов, она вразумительно отвечает, все уже зазубрила. Едет из Коронель-Гида, к примеру, а тетя или двоюродная сестра живет где-то в Вилья-Ортусар. Сует мне грязную бумажонку с адресом. Я ей говорю, чтобы она не волновалась, наняла бы извозчика, потому что никакой шофер такси не захочет, чтобы козел пачкал ему сиденье, а когда она приедет, семья заплатит. Но и на это был ответ. А вдруг тетя ушла на танцы или на похороны, ее нет дома или она дома, но у нее нет денег заплатить за извозчика. Все то время, что мы объясняемся, она тихонько хнычет: еще бы, потеряться в большом городе, да к тому же дождливой ночью, и с козлом, вернее, с козленком, которого везет в уплату за гостеприимство, потому что какому-то типу, хахалю золовки или сестры, очень нравится жареная козлятина. А я твержу себе: это лицо мне знакомо. Я не оправдываюсь, я последний болван, что стал проверять. Я на это пошел отчасти потому, что мне повезло на юге и я привез кучу заказов; и потом у меня засела мысль, что она не в первый раз попадается мне на глаза. Вдруг все это мне надоедает и делается стыдно тех, что остановились поодаль и пялятся на нас, прислушиваясь с безразличным видом. Я ее спрашиваю, не виделись ли мы раньше, не жила ли она в Санта-Марии, ведь именно здесь я за ней когда-то приударял. Говорит, нет, и даже не знает, где это Санта-Мария. Тогда внезапно я говорю ей: идем. Она слегка напугана, но идет за мной. Все глазеют, я с чемоданами, вниз по лестнице, прямо на дождь, который и не думает переставать, а она, немного отстав, с козлом, то ли он съехал по лестнице, то ли слетел кувырком, а может, она его снесла вниз. Я не оборачивался. Я отвожу ее туда, где все клячи пьют воду, и договариваюсь о цене с извозчиком, уже тогда кляня себя, понимая, что я неисправим, но не в силах остановиться. Ей это пришлось совсем не по вкусу, и она тронула меня за руку, боясь, что я отдам деньги извозчику. Но я дал их ей, дал столько, что на них можно было отвезти стадо козлов в Вилья-Ортусар или куда бы там ни было, туда и обратно, и, возможно, постарался получше устроить ее, со свертками и скотиной. И даже, кажется, что-то сказал ей на прощание вроде того, что все мы должны друг другу помогать, сегодня я тебе, завтра ты мне. Что-то в этом роде, а сам — промок до нитки и поношу себя на чем свет стоит; тут возница взмахнул кнутом, и они рысцой двинулись по улице Орнос, чтобы потом развернуться, так как ехали против движения.