Маньяк по вызову

— Кто вас за язык тянул, спрашивается? — загремел Остроглазов, прямо как Зевс-громовержец.

Нинон уже взялась рукой за сердце, но тут на выручку ей пришел мой бывший возлюбленный:

— Напрасно вы их обвиняете. Во-первых, они обязаны были поставить следствие в известность относительно вашего, как вы выразились, эмоционального поступка. Во-вторых, мы же не с бухты-барахты к вам ворвались, прежде мы долго стучали, даже кричали, а вы не отзывались…

О том, что молодой милиционер взбирался по лиане и заглядывал в окно спальни, а потом назвал банкира трупом, «особо важный» следователь умолчал.

— Да? — задумчиво переспросил Остроглазов. — Допустим, я не отзывался, и что с того? Честно признаюсь, я напился до положения риз, как последняя свинья. А что, я не имею права напиться после похорон жены? Разве я деревянный? Вы вломились в мой дом, в мою спальню без всякого приглашения… Позвольте поинтересоваться, а ордер у вас есть?

После такой прочувствованной речи Андрей несколько смешался и с трудом выдавил из себя:

— Понимаете ли… Ночью кое-что произошло… Вы, вы даже могли серьезно пострадать, если бы не хорошая работа пожарного расчета…

— Опять я вас не понимаю, — пожаловался банкир и потер красные, как у кролика, глаза. Здорово же он вчера накачался, прежде чем забыться тяжким сном вдовца.

— На соседней даче был пожар, — выложил мужчина моих несбывшихся снов, сгорел строительный вагончик.

— Что? — встрепенулся Остроглазов, вскочил с кровати и, завернувшись в покрывало, ринулся к окну, из которого, как я знала по собственному опыту, открывался прекрасный вид на соседний дачный участок. Распахнул створку и отпрянул. — О черт! — Видно, куча черных головешек произвела на него должное впечатление. — Да ведь оттуда до моего дома рукой подать.

— В том-то все и дело, — примирительно заметил «особо важный», он же подлейший из подлейших. — Поэтому мы и подумали: может, вы что-нибудь видели?

Остроглазов вернулся на кровать и тупо уставился на белый ковер.

— Да откуда же? Говорю вам, я напился до чертиков. Так что, если бы огонь перекинулся, наверное, даже не проснулся, изжарился бы, как цыпленок.

Потом поднял голову и спросил:

— А что, там погиб кто-нибудь?

— Так точно, — кивнул мужчина моих несбывшихся снов, — погибли двое.

— Эти строители-молдаване?

— Ага, — последовал невеселый вздох.

— Ну и дела! — сокрушенно тряхнул лысой головой банкир. — Что ни день, то новые сюрпризы. Отчего пожар начался, уже известно?

Наверное, «особо важному» не понравилось, что его так запросто расспрашивает человек, недавно подозревавшийся в убийстве, а потому он сухо произнес:

— Пока нет.

— Напились, наверное, — высказал предположение Остроглазов, — у них же чуть не каждый день пьянки были. Песни по ночам вечно горланили, спать мешали.

— И прошлой ночью тоже? — немедленно отреагировал Андрей.

— Прошлой? — повторил Остроглазов. — Нет, насчет прошлой ночи ничего сказать не могу, сильно пьяный был. Может, они пели, только извините — здесь вакуум. — Он красноречиво постучал по лысому темечку и взмолился:

— Может, вы хотя бы на минутку оставите меня одного, я хоть оденусь, а то как-то неловко беседовать… Вы при полном параде, — он усмехнулся, глядя на «караул» у стены, — а я в одних трусах.

Глава 16

Пока мой бывший возлюбленный разбирался с командой, прибывшей по сигналу о взломе двери, несчастный вдовец успел не только одеться, но и похмелиться. Я так предполагаю, потому что он минут на пять уединился на кухне и вышел оттуда твердой поступью, да и руки его перестали характерно подрагивать. Пунцовая Нинон бочком протиснулась сквозь толпу милиционеров, подошла к Остроглазову и о чем-то заговорила, потупившись. Скорее всего опять пустилась в пространные объяснения насчет своей оплошности, то бишь болтливости, стоившей банкиру выбитой двери. Что отвечал ей Остроглазов, я не расслышала, но тон его показался мне вполне миролюбивым. Значит, Нинон прощена.

— Мне нужно с тобой поговорить, — дохнул мне прямо в ухо незаметно приблизившийся сзади Андрей, — выйдем во двор.

Я вздохнула и быстро пересекла холл. Во дворе я остановилась у ближайшей лианы и уставилась на дверь. «Особо важный», выманивший меня из дому, не очень-то торопился. Ну разве не свинья?

Наконец он появился, сделал озабоченное выражение, оглянулся и, взяв меня за локоть, оттащил к гаражу.

— Ну что? — Я вовсе не собиралась рассыпаться перед ним любезностями. Не стоил он того.

— Давай выкладывай, — велел он деловито, — что ты там видела и слышала.

— Когда?

— Ну не ломай дурочку, — раздраженно бросил мужчина моих несбывшихся снов, — сама знаешь… Что ты видела из окна спальни нашего вдовца, пока твоя сердобольная подружка вытаскивала его из петли?

— Ах, ты об этом… — Никакую дурочку я не ломала, а и в самом деле запамятовала, на чем мы остановились, беседуя на кухне Нинон. Впрочем, неудивительно при таких-то событиях. — Хорошо, выкладываю. Из окна я видела и слышала, как хозяин недостроенной дачи ругался с рабочими. Он требовал, чтобы они убирались, а они в свою очередь, чтобы он прежде заплатил им за работу. Вот и все.