Маньяк

Доклад об обстоятельствах смерти студента-артиста на совещании в кабинете начальника отдела по раскрытию умышленных убийств подполковник Знамин слушал невнимательно. Он уже успел ознакомиться и с протоколом осмотра места происшествия, и с протоколом вскрытия. Внешнее сходство Галкина с Сергеевым было поразительным, немудрено, что свидетели единодушно указали на доктора во время процедуры опознания. На убитом оказался вельветовый пиджак, похищенный из комнаты Сергеева. В кармане пиджака — удостоверение на имя заведующего отделением скорой медицинской помощи Сергеева Андрея Леонидовича.

«Вопрос, — размышлял Знамин, — может ли Галкин быть тем самым терроризирующим город маньяком? Маловероятно. Потому что следом возникает второй вопрос — кто его убил? Родственник или близкий погибших женщин, каким-то образом маньяка вычисливший? Народный мститель? Это скорее из области литературных детективов, не из реальной жизни. А вот версия: маньяк убрал ставшего опасным или неуправляемым помощника — вполне реальна. За одним минусом. У маньяков не бывает помощников, они одиночки. Но во-первых, из каждого правила есть исключения. Во-вторых, не ты ли сам высказывал сомнения в мотивах действий убийцы? Уж слишком старается убийца подставить Сергеева. Не это ли цель, а ненависть к Сергееву — основной мотив? Тогда несчастные женщины — лишь средство достижения цели».

— А ты, подполковник, что думаешь?

Знамин увидел обращенный на него требовательный взгляд хозяина кабинета.

— Думаю, товарищ полковник, что Галкин крутился около адресов убитых женщин, изображая Сергеева, по заданию маньяка. Сам он убийств не совершал. Когда мы Сергеева задержали, Галкин стал для маньяка не нужен, даже опасен. Маньяк его ликвидировал.

— Мы же отпустили Сергеева.

— Исходя из протокола вскрытия, убийство Галкина произошло, когда Сергеев находился в следственном изоляторе. И потом, маньяк еще может не знать, что мы доктора выпустили.

— Ты же нас убеждал, что маньяки — одиночки. А у нашего, получается, пособник был?

— Да, товарищ полковник, я утверждаю и продолжаю утверждать, что маньяки, как правило, совершают преступления в одиночку. Это подтверждено результатами расследований серийных преступлений и у нас, и за рубежом.

— Что же, наш маньяк особенный?

— Совершенно верно, товарищ полковник. В нашем случае маньяк, если можно так выразиться, не настоящий. Кто-то имитирует ростовского Потрошителя с целью подставить Сергеева. Преступника следует искать в прошлом Сергеева.

— Разрешите, товарищ полковник? — поднялся майор Шастин.

— Валяй, майор.

— Я посмотрел старые дела. В семьдесят девятом с помощью Сергеева была разоблачена местная банда цеховиков. Один из членов банды, бывший капитан милиции Прудков, выжил после серьезного ранения и сотрудничал со следствием, которое вел Комитет. С помощью Прудкова удалось выйти на московское руководство «меховой мафии». После окончания следствия материалы на Прудкова из дела изъяли, дело на Прудкова закрыли, его по-тихому отпустили. Бывший член банды вполне мог затаить обиду: фактически по вине Сергеева рухнуло отлаженное предприятие, приносящее хороший доход. Прудков устроился водителем на скорую помощь, в отделение Сергеева, втерся к нему в доверие. Может пользоваться машинами скорой помощи. Внешне походит на мужчину с фотографий, сделанных сбежавшей Гавриловой: сорок два года, среднего роста, бородатый.

— Ну так бери его и допрашивай.

— Товарищ полковник, — вмешался Знамин, — я тоже смотрел дело, не похож Прудков на маньяка, не тот психотип.

— Опять ты со своим психотипом, — поморщился Мурашов.

— Герой-пограничник, наш бывший коллега, — продолжил Знамин, проигнорировав замечание полковника, — хоть и уволенный за превышение полномочий, но склонности к насилию не проявлял, такие зверские убийства не вяжутся с психологическими установками его личности.

— Так он же перенес клиническую смерть! — Капитан Скворцов вскочил, поймав разрешающий кивок полковника.

Капитан уже давно ерзал на стуле, ожидая возможности проявить себя, сказать что-нибудь умное, что понравится начальнику, нетерпеливо тянул руку, словно школьник на первой парте.

— Мне знакомый доктор рассказывал, — заторопился Скворцов, опасаясь, что его прервут, — после клинической смерти люди меняются, у них это… от недостатка кислорода голова повреждается. Один мужик, вроде нормальный, после клинической смерти семью топором изрубил и сам повесился…

Довольный собой, капитан сел. Полковник ему одобрительно кивнул! После истории с Сергеевым, когда тот так и не подписал признание, начальник не привел в исполнение свою угрозу: дядя все-таки замолвил словечко за племянника. Но в столе у Мурашова, в верхнем ящике, теперь лежал рапорт об увольнении по собственному желанию, собственноручно написанный Скворцовым. И когда полковник на этом рапорте дату поставит, одному Богу, которого нет, известно. Так что старался теперь Скворцов не на шутку, буквально лез из кожи вон.

Мурашов вопросительно посмотрел на Знамина.