Маньяк

Не было, однако, покоя и живым. Углов освободился от больничного, мало чем отличающегося от тюремного, заточения. Облегчение почувствовал лишь поначалу: на свободу вышел, но опеку ощущал поминутно. Ему хотелось стать никому не нужным и не интересным, стереться, раствориться в толпе. Что называется — устал от славы. Эх, работал раньше в одиночку и горя не знал. Черт с ними, с деньгами, да и что он нажил, кроме долгов? Таких, что с кожей сдерут. А в какие дела замазался, какие по ним сроки висят! Подрыв экономики — это карается и тогда, когда в стране развал. Еще похлеще, чем во времена благоденствия, — голодные и злые крепко бьют, когда у них кусок хлеба отбирают. Не говоря уже о «мокрухе». Поэтому, хоть и хата надежная, а только, кажется, недолго придется здесь коньячок потягивать. Свои же кореши пришьют. С трупом проблем не будет — конвейер налажен. А если и сдадут, все равно только мертвого. Такой вопрос годится для всех, кроме него. Прикормленные менты план выполнят, все дела спихнут: покойник не отмажется. Похоже, и те и другие изо всех сил его в козлы отпущения ладят. Таких, как он, замаранных в уголовщине, даже свои боятся. А тут еще и Хутаев со своей кавказской общиной... Как у зверей: коль с первой встречи — враги, так останется и до смерти. Вот разве что на Павла Петровича какая-то надежда, фигура он крупная, не баланцевского масштаба. Столичные связи, уже и за кордон щупальца тянет... Вспомнилось, как пытался достать заграничный паспорт, и тут же его предупредили: «Не рыпайся сильно, парень, ты здесь нужен». Пока все не развалилось окончательно, все-таки надо уходить «за бугор». А с чем? Ведь что обидно: при таких делах, при таких деньгах отираться, и остаться с пустым карманом. Только и делов, что долг уменьшается. Так эти хлопчики и новый могут накинуть, как к нулю подобьешься. Ну пока что Павел Петрович все решает. Только надолго ли? Зверь травленый, но держит себя уж чересчур высоко. А тем временем ребята с Кавказа делают свое дело, спокойно и обстоятельно размещают своих на ключевых постах. Вон, даже у Президента в охране чеченцы. Просачиваясь в столицу, словно «пятая колонна», расстаются даже с давними племенными традициями. Попробовал бы раньше какой-нибудь гастролер сунуться в те края! Подумать страшно. А теперь проще простого: передай привет авторитетным людям от кого следует из Москвы и — вперед, только долю аккуратно отстегивай. Короткое «мой человек, пусть работает» открывает и двери камер, и подвалы мафии, где идут «разборки». Здесь главное — не опоздать. Как-то по афере Углов забрался в предгорья. Однако после первого же знакомства с тамошней милицией потерял всякое желание оставаться в этих местах. Грозный, с усами, как у Пржевальского, капитан едва не вкатил его в пресс-камеру, где дохли со скуки местные авторитеты, уже косящиеся в поисках жертвы друг на друга. «Позвонят, говоришь, за тебя? — ядовито осведомился капитан. — А мы, видишь, — эту трубочку снимем, и эту тоже. Вот и будет у нас „занято“. Ну а теперь — готовься, главное — береги тыл. Что, не хочешь к моим джигитам? Тогда говори, у кого, кроме этого завмага из хозяйственного, деньги брал, обещания давал? Где прятал? Смотри, наверх дело пойдет — хуже будет, тогда не замять. Решай! Нет? Ну тогда, дорогой — извини — в камеру», В камеру не хотелось. И Сергей заговорил, «колясь» по мелочам, оттягивая время. И дотянул-таки. Заявился наконец-то в милицию покровитель, выдернул. И слава Богу — для него невелика потеря, дойных коров хватает, а Углов едва уцелел. Выйдя на волю, тут же собрался уезжать. Однако ему дали понять, что поспешным отъездом недовольны, пригласили остаться и еще поработать. «Через неделю — как штык! Куда мы без вас, спасибо за все. Буду, как на крыльях!» — отрапортовал Углов и больше никогда южнее Ростова не бывал. Что же до джигитов, то Сергей, и прежде их не любивший, поклялся дел с ними больше не иметь. И вдруг — так погореть с этим хреновым Жориком! Как фраер. Да кто он, собственно, такой, чтобы даже к Павлу Петровичу соваться с советами? Ох, неспроста сложилось такое окружение у баланцевского лидера! Окрепнут, поднимутся, зубки отрастят. Нет, не понимает старик, что он все-таки не Президент. Нельзя чужакам показывать незащищенную спину. Доверие, дружба в этом мире — россказни для щенков. Осторожный человек, оказавшись неожиданно облеченным доверием авторитетов, не возрадуется. Есть над чем подумать...

Углов томился. Мысли лезли одна гаже другой. Точно — готовят. Почвы-то нет под ногами. А в нелегалы не пустят: денег нет, а знает он много, и с каждым днем о делах все более крупных. Уже сегодня ровно за полчаса он может взорвать всю эту мишурную оболочку легальных предприятий, благотворительной деятельности и прочей муры, чтобы обнаружилось кровавое нутро.