Манекенщики

Я не стал проявлять приличия из серии «не позволять девушке делать того, о чем она потом будет сожалеть», потому что мне было, честно говоря, плевать. Но на этом основании не стоит думать обо мне, как о невоздержанном и невоспитанном ублюдке. Мне хотелось быть раскованным, ведь я молод и моя душа удовлетворялась разрушением стереотипов. Так что да, черт возьми, я поцеловал ее, и, должен признаться, что это был великолепный вкусный поцелуй!

Разрушитель стереотипов прекратил разделывать закуску, чтобы не оттяпать себе палец, так как закрыл глаза и облизал губы, в попытке воссоздать ощущения.

– Никого прежде я так не целовал. Губы у нее словно были созданы для этого. Ты только сам представь, они как спелые вишни. Как сочные, спелые, наливные вишни…

Консиллер брезгливо поморщился, потому что ему больше нравилось целоваться с биокуклами из Торгового Центра.

– Значит, Элси?

– Да, Элси.

– У меня это имя ассоциируется с какой-то знакомой х**нью, – изрек он.

– Оставь-ка свои фантазии при себе.

908-ой опять опустил веки.

– У вас ангелу подобно целоваться получается, – шепчет она мне.

И мне приходится ее смущено благодарить.

– «Смущено благодарить»? – бросил насмешку Консиллер, – поди, ты думал о том, как бы у тебя трусы не лопнули!

– Возможно, и так, ибо, живые девушки заводят по-настоящему.

Тут-то насмешник обошелся без комментариев.

– Вы когда-нибудь бывали в баре на 2564-ом километре? – спрашивает она у меня, – там подают текилу из сока настоящей агавы.

– Это мое второе любимое место после кровати.

– Сногсшибательно!

– Похоже, я люблю вас! – заявляю я, и, вежливо подозвав к себе бармена, пускаю ему пулю в лоб, как бы в доказательство своих слов.

А-хах! Черт возьми! Мы неслись из этого бара как ошпаренные. А потом гуляли по Калискому мосту, прямо под звездами.

Консиллер старался активно принимать участие в ознакомлении с историей «опекаемого» им пациента.

– То есть, ты вышиб мозги бармену на глазах у андромеды и постояльцев?

– Да-ааа, черт побери! – развел руками 908-ой и чуть не выронил нож, – не упустил момент сэкономить немного денег. Все равно он был идиотом.

– Что же было дальше, ловелас? – снисходительным тоном напомнил о своем интересе к этой истории Консиллер.

– Я вдохновился писать мудрые статьи. Стал номером один для издательства. Мне даже выделили кабинет. Потом и Элси призналась мне в чувствах. Я предложил попробовать сблизить отношения, и стали мы жить вместе. Ну, не в кабинете, разумеется, а в квартире. Классно мы с ней тогда развлекались: пили, танцевали, выступали в барах с «театром крыс».

– Стоп! – приостановил рассказ санитар, – что еще за «театр крыс»?

– Ну, как же? Актерская труппа из бионических грызунов; Шекспир, все дела.

– Че-еее! Для чего он вам был нужен?

– Не знаю. Когда мы напивались, она истерически желала пойти в церковь и наловить там крыс. Мы ловили, наряжали их в костюмы, и разыгрывали всякие спектакли.

– Спектакли?

– Это такие постановочные зрелищные выступления: актеры разыгрывают на разные темы сцены, зрители смотрят и аплодируют.

– А на что похожи эти сцены?

– Я думаю, на нашу жизнь, чувак.

– Даже не верится, – помотал головой из стороны в сторону Консиллер.

– Мы, между прочим, неплохие деньги так зарабатывали.

– А как же работа манекенщиком?

– Я уволился. Слишком грязное дело для влюбленного человека – скажу я тебе.

– А дальше вы, вроде, расстались?

– Скорей всего, да. Сказала, что я стал ей даже противен. Мол, я на нее плохо влияю.

– Прямо так и сказала?

– Да. Ты представляешь!…. Но, боги с ней! Выпьем!

908-ой сначала протянул санитару бумажный квадратик с перетертыми таблетками, потом, наполненный до краев стаканчик. Консиллер приподнялся на кровати, потушил сигарету в пепельнице, лежащей подле него, и взял выпивку.

– Ее дальнейшая судьба мне неизвестна, а вот я попал сюда.

– Неплохая история, – выразил похвалу Консиллер, – для романа будет самое то.

– Для какого романа?

– Ну, который ты пишешь.

– Ах, да, точно!

Ребята выпили. Санитар потянулся за закуской.

– Так, мне нужно проведать других пациентов.

Выплюнув несъедобную часть на пол, и, встав с кровати полностью, мистер Зализанная Прическа направился к выходу. Посмотрев ему вслед, 908-ой сосредоточенно начал перебирать в голове числа, и делать пометки в тетради, а чуть позже написал такую статью:

«Никогда еще не было такого чувства как страх перед грядущими мгновениями конца света. Мгновениями, когда все закончится, лишится материальной сущности, сущности бытия; перестанет быть чем-то важным, навсегда потеряет свой цвет для восприятия и утратит всякое значение. Не будет никакого повторения или попытки, запасного варианта или поддерживающего фактора спектра возможностей, попросту говоря, шанса. Мгновение улетучится как облако пара или дыма, развеется по колоссальной площади вселенной и растворится как капля воды в могущественных толщах океана времени.

Перестанет быть.