Мандарины

И снова взгляд Поль заметался; помолчав немного, она сказала притворно спокойным тоном:

— О! Я знаю, никакая другая женщина не займет мое место в твоей жизни. Но я дорожу символами.

Она собралась было встать, словно боялась услышать еще что-нибудь; он остановил ее:

— Подожди, мне надо поговорить с тобой совершенно откровенно; я никогда не стану жить с другой, никогда. Но, верно, из-за суровой жизни в последние четыре года мне хочется новизны, приключений, хочется легких интрижек с женщинами.

— Но у тебя уже есть одна, не так ли? — чинно заметила Поль. — С Надин.

— Откуда ты знаешь?

— Ты не умеешь лгать.

Порой она бывала так слепа! А иногда так проницательна! Он был озадачен и в замешательстве сказал:

— Я свалял дурака, не сказав тебе; но я боялся огорчить тебя, и напрасно; почти ничего и не было, к тому же это не продлится долго.

— О! Успокойся! Я не стану ревновать к девочке, особенно к Надин! — Поль подошла к Анри и села на ручку его кресла. — Я говорила тебе это в рождественскую ночь: такой человек, как ты, не может подчиняться тем же законам, что другие. Есть банальная форма верности, которой я никогда от тебя не потребую. Развлекайся с Надин или с кем пожелаешь. — Она весело погладила волосы Анри. — Видишь, я уважаю твою свободу!

— Да, — молвил он, испытывая облегчение и разочарование: чересчур легкая победа ничего ему не давала. Но надо хотя бы довести ее до конца. — По сути, у Надин нет ни тени чувства ко мне, — добавил он. — Все, чего она хочет, это чтобы я взял ее в поездку; но, само собой разумеется, после возвращения мы расстанемся.

— В поездку?

— Она поедет со мной в Португалию.

— Нет! — сказала Поль. Внезапно ее безмятежная маска разлетелась на куски, Анри увидел перед собой живое лицо с дрожащими губами, с полными слез глазами. — Ты говорил, что не можешь взять меня с собой!

— Ты не стремилась к этому, я и не слишком старался.

— Я не стремилась! Да я бы руку дала на отсечение, чтобы только поехать с тобой. Но я поняла, что ты хочешь быть один. Я готова пожертвовать собой во имя твоего одиночества, — с возмущением воскликнула она, — но не ради Надин, нет!

— Раз ты не ревнуешь к ней, не вижу большой разницы — в одиночестве я или с Надин, — сказал он не без коварства.

— Разница огромнейшая! — взволнованно возразила Поль. — Будь ты один, я была бы с тобой, мы оставались бы вместе. Первое послевоенное путешествие: ты не имеешь права ехать с другой.

— Послушай, — сказал он, — если ты усматриваешь в этом какой-то символ, то совершенно напрасно. Надин хочется посмотреть мир, это несчастная девочка, которая никогда ничего не видела; мне доставляет удовольствие показать ей этот мир, вот и все.

— Если это и правда все, — медленно проговорила Поль, — тогда не бери ее. — Она с умоляющим видом смотрела на Анри. — Я прошу тебя об этом во имя нашей любви.

С минуту они пристально смотрели друг на друга; лицо Поль было воплощением мольбы; но Анри вдруг почувствовал прилив такого упорства, словно должен был противостоять не затравленной женщине, а вооруженным злодеям.

— Ты только что сказала, будто уважаешь мою свободу.

— Да, — с ожесточением ответила она, — но если ты собираешься уничтожить себя, я тебе помешаю. Я не позволю тебе предать нашу любовь.

— Иначе говоря, я волен делать только то, что хочешь ты, — с иронией сказал он.

— О, как ты несправедлив, — произнесла она, рыдая. — Я все принимаю от тебя, все! Но тут я знаю, что не должна соглашаться. Никто, кроме меня, не должен ехать с тобой.

— Это ты так решила, — сказал он.

— Но это же очевидно!

— Только не для меня.

— Потому что ты заблуждаешься, вернее, хочешь заблуждаться! Послушай, — сказала она более спокойным тоном, — тебе не дорога эта девушка, и ты видишь, какое горе причиняешь мне: не бери ее.

Анри хранил молчание; против такого аргумента возразить особо было нечего, и он сердился за это на Поль, словно она использовала против него физическое принуждение.

— Ладно, я не возьму ее! — согласился он и, встав, шагнул к лестнице. — Только не говори мне больше о свободе!

Поль последовала за ним и положила руки ему на плечи:

— Твоя свобода — это заставлять меня страдать? Он резко отстранился.

— Если ты решила страдать, когда я делаю то, что хочу, мне придется выбирать между тобой и свободой.

Он сделал шаг, и она с тревогой окликнула его:

— Анри! — В глазах ее отражалась паника. — Что ты хочешь сказать?

— А что я такого сказал?

— Ты не станешь нарочно разрушать нашу любовь? Анри повернулся к ней.

— Хорошо! Раз уж ты стремишься к этому, давай объяснимся раз и навсегда! — сказал он, рассердившись на нее довольно сильно и решив наконец выложить всю правду. — Между нами возникло недоразумение. У нас разные представления о любви...

— Никакого недоразумения, — поспешно возразила Поль. — Я знаю, что ты мне скажешь: любовь — вся моя жизнь, а ты хочешь, чтобы она была лишь частью твоей жизни. Я это знаю, и я согласна.

— Да, но тут-то как раз и начинают возникать вопросы, — сказал Анри.