Маньчжурский кандидат

Рози изумленно глядела на Марко. Его лицо блестело от пота, в глазах была грусть, но не жажда мести. Ее глаза, глаза женщины племени туарегов, походили на черные миндалины с голубыми зрачками, изменчиво голубыми, словно туман или далекий снег. Эти глаза достались ей по наследству от крестоносцев, которые свернули не в ту сторону, когда Вальтер Бедный в 1096 году послал их грабить Святую Землю. Они двинулись влево, к Джарабубу, что в Африке, вместо того, чтобы свернуть вправо, к Лондону. И навсегда осели в Сахаре, но продолжали придерживаться обычаев странствующих рыцарей, которые честно добивались нежных взглядов женщин, исполняя им свои серенады.

Некоторое время Рози неотрывно глядела на майора, потом прислонилась головой к его ноге и сидела спокойно, просто слушая.

— Айзелин — отчим Реймонда, — продолжал Марко. — Он сидит в своем офисе на Капитолийском холме. Он самый доступный сенатор из всех, знаешь ли, потому что теперь большинство газет печатаются прямо у него офисе. Сенатор Айзелин очень трепетно относится к Реймонду, потому что, по сути своей, Джонни — настоящий продавец. Реймонду на него наплевать, а недостаток покупательского восхищения предлагаемым продуктом всегда огромный вызов для продавца. На самом деле все, что мне следовало бы сделать, это позвонить Джонни, сказать, что меня послал Реймонд, проникнуть, таким образом, в его офис, запереть дверь и выстрелить ему в голову. Или, может, забить до смерти креслом с железными ножками.

Марко говорил негромко, сквозь стиснутые зубы. Несколько мгновений он обдумывал только что высказанную идею.

— Рози, ты знаешь, что Реймонд награжден Почетной медалью? — Это был практически риторический вопрос. Не отвечая, она просто покачала серебряной головой. — Хотелось бы мне, чтобы ты поняла, что это значит. Но для этого нужно вырасти в армейских гарнизонах, пройти через Академию, а потом еще через пару войн, приобрести вкус к Джорджу Паттону и «Комментариям» Цезаря, и Блюхеру, и Нею, и Молтке, но, слава богу, для тебя это невозможно. Просто поверь, когда я говорю, что человек, награжденный Почетной медалью, в глазах любого солдата — самый лучший, самый достойный, потому что достиг того, к чему стремится каждый военный. Так вот, после того, как Реймонд получил Почетную медаль, у меня начались ночные кошмары. Это было очень скверно. Когда я, слава господу, встретил тебя, они уже довели меня до ручки. На протяжении пяти лет почти каждую ночь мне снилось одно и то же, и, в конце концов, после того, как я совсем замучился с этими кошмарами, у меня возникло предположение, что Реймонд получил медаль не по праву. А ведь я сам поклялся, что он честно заработал ее, и остальные патрульные тоже поклялись в этом. В конце концов кошмары убедили меня в том, что все мы ошибались. Сейчас я уверен, что это русские хотели, чтобы Реймонд получил медаль. Вот он ее и получил. Не знаю, зачем им это понадобилось. Может, если повезет, никогда и не узнаю. Но я офицер, прошедший школу разведки. Я исписал целый блокнот подробностями своих снов — касательно мебели, и одежды, и цвета лица, и дефектов речи, и настила пола. Все это я обсудил с Реймондом. У того возникла идея, что мне следует потребовать военного суда над собой за фальсификацию рапорта и добиться публичного расследования, чтобы враг как минимум решил, что мы знаем больше, чем на самом деле. Сегодня днем эта идея умерла, когда один генерал-лейтенант пустил себе пулю в лоб, потому что лишь таким способом мог заставить Айзелина услышать протест армии против того, что он с нами творит. Я знал этого генерала. Он любил жизнь и мог бы прожить еще немало, но рассматривал этот протест как важное для армии дело и не привык уклоняться от ответственности. — Голос Марко зазвучал холодно. — Так вот, я клянусь, положа руку на тебя, на мою Юджину Роуз, что придет день, когда я, майор Марко, заставлю сенатора Джона Айзелина заплатить за все это, и если понадобится его убить, а я не смогу его убить, значит, я найду того, кто сделает это за меня. — Он на мгновенье закрыл глаза. — В этом доме есть пиво?

Рози принесла пиво; сама она пила дешевый теплый джин.

Прежде чем заговорить снова. Марко выпил банку пива.

— Так или иначе, меня остановили. Прежде чем застрелиться, генерал приказал мне забыть о трибунале, и так тому и быть. Я со своими ужасными снами заморожен внутри огромной глыбы льда, и мне никогда не выбраться оттуда.

— Ты выберешься.

— Нет.

— Выберешься.

— Каким, интересно, образом?

— Помнишь, как я рассказала тебе о том, о чем ни одна женщина в здравом уме не стала бы рассказывать мужчине, с которым только что познакомилась? О том, как я позвонила человеку, с которым была обручена, и отказала ему из-за того, что от тебя исходил запах чистого безумия?

— Я решил, что ты все это придумала, просто ради того, чтобы я поцеловал тебя.

— Этого человека зовут Луи Амджак, хотя, в общем, ты прав.